– Я думала, все лягушки в городе – военнопленные? Раз с ними война была…
– Нет, что ты! Это иммигранты: после войны лягушки к нам часто перебираются, у них тут диаспора. Ну, они в основном у реки живут, в Мокром Городе, а здесь разве что самые богатые селятся.
– А откуда они?
– С юга, из Болотного Царства. Вообще, у нас лягухов не очень любят, – призналась Милашка. – Жадные они, и хитрые: ну, ты сама видела. Доверь лягуху хоть малейшую власть – он спуску никому не даст… Но вообще, наверное, они в этом не виноваты. Говорят, у них в Царстве не жизнь, а сущий кошмар. Голод, нищета, детей в рабстве держат, сильный слабого жрёт.
– Что? – ужаснулась Алиса.
– Ну, я образно! Хотя, как знать, что у них там.
– А это кт… ой! – Алиса шарахнулась, чуть не выскочив на проезжую часть: пневмобиль с возмущённым гудением вильнул в сторону.
Навстречу девушкам важно шествовал старый лягух в расшитой накидке и плоской шапочке. А за ним грузно топал на задних лапах громадный, толстый зверь. На голову выше средней куклы, массивный, с закруглёнными ушами и короткой мордой с блестящими, как пуговицы, глазами. Бархатную, малиновую шкуру украшали спиральные белые узоры на груди и лапах. В довершение картины, на великане были штаны с подтяжками и широким ремнём с бронзовой пряжкой.
Гигантский плюшевый медведь. Он выглядел бы безобидно – если б с ремня не свисала увесистая, сучковатая дубинка. И по сторонам медведь поглядывал грозно, будто готовый, чуть что, оглоушить любого по голове.
– Кто это?
– Лягух-ростовщик, – удивлённо ответила Милашка. – Они все так одеваются.
– Нет. Сзади!
– Этот? Телохранитель. Лягухи их любят нанимать. Хотя это больше для виду, в Старом Городе воров почти нет…
– Да нет. Кто он?!
– А-а! Он медведь, – Милашка сочувственно взглянула на спутницу. – Что, и этого не помнишь?
– Я же говорю, ничего… почти.
– Ну, это плюшевый медведь. Они на северо-востоке живут, в Гремучих Лесах: но у нас их тоже много. Вообще, они дикари, варвары, – Милашка понизила голос, хотя лягух с охранником уже прошли мимо, из чего Алиса заключила, что слух у «дикарей и варваров» хорош. – Но храбрые, сильные, и воины отличные.
– Опасные?
– Только для врагов. А так они добрые… если их не злить. В войну их кланы были нашими союзниками. С тех пор у нас с Гремучими Лесами договор… – Милашка отчего-то запнулась.
– Что? – Алиса вопросительно поглядела на спутницу.
– Ну, с-сейчас с ними вроде бы какие-то нелады, – неохотно призналась рыжая девушка. Про себя Алиса уже отметила, что Милашка начинает заикаться, когда волнуется или в чём-то не уверена.
«Ценное наблюдение, дорогая моя», одобрительно заметил в голове Алисы внутренний голос. Пожалуй, так могла бы говорить Госпожа Икс.
– У меня знакомый есть в Д-департаменте Северных Отношений, – Милашке явно было неловко говорить на эту тему. – Они с северными соседями раб-ботают. И он как-то з-за чаем проговорился, что цены на мёд из медвежьих лесов поднимутся. П-потому что у них там «дипломатические сложности», или вроде того. Не знаю, это не моё дело…
Алиса промолчала, однако услышанное её не обрадовало. Получается, вот как у них всё устроено. С юга лягушки, и они враги. С севера мишки, и с ними тоже не всё ладно…
И у Алисы возникло подозрение, что Канцелярия, о которой Милашка отзывалась с такой гордостью, не очень-то хорошо справляется с тем, чтобы «править всей цивилизацией».
ГЛАВА 5: ПЕРВАЯ ЗАЦЕПКА
Девушки погуляли по улицам Старого Города. Зашли в чайную и посидели на увитой геранью веранде, за столиком под полосатым тентом. Милашка заказала чаю («Я угощаю, не стесняйся!»), и они потягивали его из чашек – тёмно-красный, с имбирём и мятой, кисловатый и острый. Алиса смаковала каждый глоточек, с любопытством прислушиваясь к своим ощущениям.
Официант поставил на стол плетёную вазочку с тонкими, поджаристыми печеньицами. Милашка схрумкала три, пока Алиса осторожно пробовала одно, наслаждаясь новыми вкусами.
– Не помнишь, нравилось тебе такое раньше? – поинтересовалась Милашка.
– Я вообще не представляла до этого, что есть и пить могу, – честно сказала Алиса. И это было чистейшей правдой: она до сих пор не могла себе представить, что её тело может нуждаться в пище и питье.