Алиса с любопытством следила за буйством жизни. Над степными травами порхали птицы, трепеща крыльями в ясном небе. У ручья паслась стая тапибар, смешных, толстых зверей, чьи короткие морды-хоботки заканчивались острыми резцами. А один раз Милашка схватила Алису за рукав:
– Гляди, вон там! Ух ты!
Вдали через степь неспешной походкой трусило гигантское животное. Горбатая туша величиной с грузовой пневмобиль была покрыта складчатой грязно-белой шкурой, похожей на броню. На носу тупой, массивной башки рос витой рог. А ещё холку гиганта украшала грива поразительно синего цвета с зелёными прядками: спутанная и грязная, она свисала чуть ли не до земли.
– Единосорог, самое крупное сухопутное животное, – с почтением сказала Милашка. – В Железный Век храбрые рыцари охотились за его рогом: считалось, что это чудесное средство от всех болезней, и даже от Мглы спасает. Ещё говорили, будто его только чистая, непорочная девушка может укротить…
– «Непорочная»? – Алиса разглядывала ходячую скалу. На её взгляд, укротить подобную образину девушка-кукла не смогла бы, даже огрев боевым молотом между ушей!
– Ну, это значит, благовоспитанная. Идеал девушки в те времена. Чтобы никогда в жизни не пила хмельного, не курила пара, не ругалась плохими словами. А ещё – никогда не показывала своей красоты мужчинам-куклам, чтила машинных духов, знала наизусть «Сопротивление Материалов» и другие священные писания… Ну и вообще, желательно чтобы всю жизнь в своих покоях провела, за молитвами, песнями и вышиванием!
– Ничего себе.
– Ага. Дикие нравы у них были!
Позже Милашка разлеглась на койке, открыв книгу своих ненаглядных Правил. Алиса полистала «Атлас», но любоваться в окно было куда интересней: поэтому она вышла из каюты и по лестнице выбралась на крышу автобуса. От раскинувшегося кругом травяного простора и свежего ветра в лицо у куклы захватило дух. Над головой подрагивали на ветру паруса.
Гром сидел, прислонившись к мачте, и штопал собственную шкуру, кривой иглой зашивая разрез на лапе. Заметив Алису, он бросил на неё косой взгляд и молча вернулся к работе.
Это его в драке вчера порезали, поняла девушка, невольно засмотревшись на работу Грома. Медведю, казалось, совсем не было больно: он прокалывал шкуру и стягивал прореху суровой ниткой. Удивительно, как справлялись с такой операцией толстые, короткие пальцы его лап.
– Простите, Гром, у вас ещё вот здесь дырка, – сообщила Алиса, присмотревшись.
– Не говори мне «вы», – отрезал медведь. – Мы, мишки, такого обращения никогда не знали: мы даже эрлов, вождей своих, на «ты» называем.
– Хорошо. У тебя вот тут, на спине, дырка.
– Да? Ага, кажется, и вправду… Дрянство.
– Хочешь, я зашью?
– Чего? А тебе зачем?
– Затем, что я вижу: ты сам туда не дотянешься, – Алиса подошла поближе.
Гром подозрительно уставился на неё. Он мне совсем не доверяет, подумала девушка: и вправду, чего я к нему лезу?
«На самом деле, вполне объяснимо, дитя моё. Вы только вчера очнулись в этом мире, а уже столкнулись с агрессией по непонятным для вас причинам со стороны других! Вот и пытаетесь завязать хорошие отношения с окружающими, чтобы саму себя успокоить и не ждать от них неприятностей».
«Ну, спасибо, Госпожа Икс. Кажется, вы знаете меня лучше, чем я сама!»
Медведь смерил её тяжёлым взглядом, после чего шумно вздохнул и слегка подвинулся, поворачиваясь к Алисе.
– Шить умеешь? – спросил он. – Имей в виду, я слежу за тобой.
– Да, конечно, я не спорю, – Алиса присела рядом на корточки и взяла иглу. – Она специально такая кривая?
– Специально. Парусная. Давай, шей.
С разрезом Алиса управилась за минуту. Гром искоса наблюдал за ней, но никак не реагировал, когда игла дырявила его шкуру. Как только Алиса закончила работу, он пошевелился, повёл лапой, будто пробуя шов на прочность – и удовлетворённо кивнул.
– Тебе совсем не было больно? – не удержалась от любопытства Алиса.