Все, кто составлял её детство, ушли: заводить новых друзей было тоскливо. Да и новички сторонились её, перешёптываясь за спиной.
«…последняя из своего выпуска».
«Говорят, она странненькая…»
«Говорят, у неё чего-то там сломано в черепушке!»
Говорят… говорят… говорят…
«Так она что, ненормальная?»
«Она дурочка, да?»
«Потому никто её и не захотел!»
«Ты слышала? Это ж та самая, которую никто не взял!»
«Никто с ней не водится!»
Никто!.. никто!.. никто!..
И всё теснее сжимался вокруг Галчатник, сдавливая в кольцах стен и коридоров, как каменный удав; всё холоднее было ночами в спальне, ещё злее выли сквозняки в трещинах. И всё больше сгущалась тьма.
…А потом – настал день, когда распахнулась дверь, озарив спальню ярким светом. И в этом сиянии на пороге возникла женская фигура. И Пятьдесят Вторая, съёжившаяся в уголке кровати, выпучила глаза и разинула рот.
Ах, какая ладная форма была на беловолосой незнакомке! Как она сияла бронзовым шитьём! Как сверкали кокарда на кепи и серебряный жетон с буквой «К» в шестерне!.. Но когда женщина посмотрела на рыжую девочку и улыбнулась – всё это померкло перед её улыбкой.
«Какая милашка», сказала она, и потрепала Пятьдесят Вторую по голове.
И впервые приглушённые голоса за дверью звучали совсем по-другому.
«Госпожа Замдиректора, я должна предупредить о небольшой проблеме…»
«Заикание, да?»
«Так точно. И, вероятно, неустрани…»
«Это не проблема. Точнее, это ваша проблема, если вы считаете правильным говорить о недостатках прежде достоинств! Дайте-ка мне лист успеваемости девочки. Так, так… любопытно».
«Но я…!»
«Я уже услышала всё, что мне нужно».
Того, что случилось дальше, девочка не могла представить себе даже во снах, где за ней приходила Джейд Стар и уводила в сияющий мир приключений и настоящей дружбы. Она была уверена, что прекрасная незнакомка удочерит её. Реальность оказалась даже более потрясающей.
Из затхлых казематов Галчатника – в новую школу, сияющую чистотой и белым мрамором, с ухоженным парком вокруг! Вместо опостылевшего плаката на каждом углу – сверкающая сталью шестерня с буквой «К», украшающая фасад! Вместо пропахших мышами и пылью нравоучений – новые слова о чести, долге и служении обществу; но теперь они звучали так, что в них хотелось верить!
Девочка училась в три раза прилежнее, чем раньше. Ради всего того, что подарила ей жизнь. Ради новой семьи, в которую привела её госпожа Замдиректора, тогда ещё не надевшая мундир с серебряными узорами и не ставшая просто Директором. Самой большой на свете семьи, имя которой было – Канцелярия.
Ради новых товарищей. Ради белого знамени с красной шестернёй Канцелярии, которое поднимали над школой каждое утро перед шеренгой учеников, отдающих честь. Ради первой настоящей униформы…
А ещё – ради тех редких, но чудесных минут, когда где-нибудь в парке, сидя на скамье с учебником, девочка встречала госпожу Замдиректора. И та улыбалась ей. Почти так же ласково, как улыбалась спутнику, с которым иногда замечала её девочка: высокому, красивому мужчине с орлиным лицом и гладко зачёсанными волосами. Как они замечательно смотрелись вместе, прогуливаясь под руку среди кустов белых роз!
И девочка любовалась ими издалека, сладко обмирая. Девочка, которую больше никто не звал Пятьдесят Второй. Которая навсегда запомнила день, когда в последний раз стояла перед воспитательницей Галчатника.
«Ну, ладно, деточка», кисло сказала та, придвинув к себе документы. «Выбирай, какое имя хочешь носить. Учти, тебе редкую честь оказали! Если б не госпожа Замдиректора…».
Девочка не колебалась ни секунды.
«М-ми… Милашка!», уверенно сказала она.
***
Милашка зажмурилась. По щекам её скатились две слезинки, и в них уколами света отразилось пламя костра.
– Канцелярия не ошибается, – прошептала она. – Канцелярия… не м-может ошибаться!
ГЛАВА 20: НА ПЕРЕКРЁСТКЕ ВЕТРОВ
– Отличный ветерок сегодня! – весело выкрикнул Роджер, обернувшись к Алисе. Ветер гудел в натянутых снастях и трепал кудрявый «хвост» капитана.
Стоявшая у перил Алиса улыбнулась ему. Как вчера и обещал Петрович, автобус тронулся в путь на заре, и теперь мимо вновь плыли просторы Захолустья. К северу местность стала более пересечённой, чаще встречались гряды холмов и заросшие лесом низины. По дну оврагов вились сверкающие речушки.
Пару раз катящий по старой дороге «Икар» сам нырял в глубокие овраги с отвесными глинистыми склонами, нависавшими ступенчатыми обрывами. Один раз преодолели («форсировали», как мудрено выразился Роджер) маленькую речушку: когда автобус на всей скорости въехал прямо в воду, Алиса испуганно ухватилась за перила, решив, что сейчас они потонут или завязнут в донном иле. Но автобус проехал вброд, подняв за собой «усы» брызг.