– А-а, сударыня Директор! Ха-ха, добро пожаловать! Я уж был уверен, что там наверху переворот, и вас разобрали по винтикам на площади! Йодли-йодли-ей!
Доцент Кюрст Шлау вкатился в гостиную (именно так Джагго назвал про себя эту комнату без окон, но зато с диванами, подушками и столиком на резных ножках). Крепкий и округлый, как бочонок, Шлау обладал короткими ножками и большущей лысой головой, к тому же всегда не ходил, а бегал мелкой рысцой – отчего казалось, что он вот-вот завалится вперёд. Как у всех старых кукол, возраст внёс во внешность доцента изменения: кожа на лице кое-где отстала от стальных скул и челюстей, и щёки висели складками. Вместе с носом крючком и рожками из остатков волос над ушами, это делало Шлау похожим на дряхлого филина. Вдобавок, одноглазого – вместо левого глаза из лица выпирал блестящий объектив, как у фотоаппарата. (Джагго с содроганием вспомнил, что эту операцию Шлау проделал над собой сам). Как обычно, доцент был в халате не по размеру, подметавшем пол.
– После стольких лет! А может, месяцев, а может, дней? Я же совсем потерялся во времени здесь, под землёй! Лили-лили-ли! Ха-ха, вру, шучу! У меня прекрасное чувство времени, лучше, чем у других кукол! Я себе в голову встроил часы! Не верите? А вскройте и проверьте, хахаха! Зуууууу! – Шлау подбежал к диванчику и запрыгнул на него, болтая ногами.
– Чего же вы стоите? Кис-кис-кис! Милые гости! Присаживайтесь, не стесняйтесь? Хотите чаю? Кофе? Свежего машинного масла из взрезанных жил несчастной жертвы? Аха-ха-ха-ха! Шучу, шучу! Кви-и-и! – доцент издал скрежещущий визг, как лист металла под фрезой.
– Ну, полно, – неожиданно успокоившись, сказал он. – Присаживайтесь. Госпожа Директор, господин Джагго, чем могу быть полезен?
– Здравствуйте, Шлау, – сдержанно промолвила госпожа Директор, присев на диван. Какова выдержка, с восхищением подумал Джагго. Его самого безумный гений пугал до пупырышков: своими манерами, бессвязной речью и вербальным тиком, от которого он то и дело издавал бессмысленные звуки. Но больше всего – своими экспериментами.
С точки зрения Джагго, подземные апартаменты, в которых содержался Шлау, напоминали больницу для безумцев. Во-первых, тем, что состояли из нескольких комнат, соединённых дверными проёмами без дверей. А во-вторых – убранством. На стенах «гостиной» чертежи, непонятные графики и меловые доски соседствовали с беспорядочно развешанными деревянными масками, расписными циновками с Очарованных островов, фотопейзажами, картинами с кораблями и котятами. На столе в углу стояла муравьиная ферма – огромный аквариум со сложным лабиринтом из гипса и стекла внутри, в котором кишели чёрные точки муравьёв. Под потолком гостиной красовалась лампа с шёлковым абажуром в виде термоплана с игрушечной корзиной.
Капризный Шлау то и дело требовал себе украшения для комнаты, заявляя, что они «придают ему вдохновения». А выбирал их в соответствии со своими вкусами – которые у него, похоже, менялись с удивительной быстротой.
– Изволите чаю? Эй, Дороти, принеси нам чаю! – крикнул доцент.
На пороге возникла фигура в платье колоколом, в белой кружевной наколке на волосах, держащая в руках поднос. Когда горничная подошла ближе, Джагго вздрогнул. Это оказался мужчина-кукла, наряженный в платье и парик – рыжеусый тип с грубым лицом и шрамом-трещиной на щеке. Глаза его были неестественно выпучены, будто от сильнейшего шока. На лбу «служанки» блестела широкая стальная заплата, из которой торчал десяток рычажков.
– Налей, – велел Шлау, подняв руку и щёлкнув рычажком. «Дороти» принялся расставлять на столе чашки и разливать по ним чай. При этом движения его были хоть и аккуратны, но неестественно резки, а глаза всё так же смотрели в никуда.
– Молодец. Иди, приберись! – Шлау переключил ещё пару рычажков. «Горничный» вышел из комнаты, вскоре вернулся с метёлкой из перьев и начал сметать пыль с мебели.
– К сожалению, ручной контроль не всегда удобен, – будто извиняясь, пояснил Шлау. – Я хочу поэкспериментировать с радиоуправлением. Может, если вы мне выделите пару десятков метров проволоки, катушек и конденсаторов…
– Ваше чувство прекрасного не устаёт меня поражать, – холодно заметила госпожа Директор, отпивая чаю.