В чём-то, конечно, был виден его талант. Во время дневного капустника, когда студенты должны были по одному выходить на сцену и представлять произвольный этюд, Костя показал тот, с которым поступал в «Щуку»: небольшой эпизод, рассказывающий о страдании влюблённого поэта. Это был красивый длинный монолог, полный страсти, отчаяния и мольбы о взаимности. Можно было подумать, что Костя не разыгрывает сценку, а действительно просит некую даму быть к нему благосклонной. Он с таким отчаянием опускался на колени, с такой болью смотрел в зал, что девушки из его же группы, сидящие в первых рядах, не сводили с него взглядов, и каждая представляла себя на месте этой невидимой дамы. Но в целом к этому таланту Костя должен был приложить профессиональные навыки, которые из-за частых пропусков отсутствовали.
Собственных же ошибок Костя не замечал. Его самоуверенность была наивной, подкрепляемой только слепой верой матери в его способности. Костя мечтал поскорее начать сниматься в кино, рассчитывая, что и одной его внешности достаточно, чтобы режиссёры начали предлагать ему роли в фильмах. Но этого не происходило. Режиссёры и продюсеры не занимались поисками молодых талантов, предпочитая, чтобы эти молодые таланты сами находили их. Костя же пересматривал своё портфолио почти каждый день, представляя, как несёт его на «Мосфильм», но пока он туда так и не доехал, постоянно находя какие-то причины. После года учёбы, большая часть которого была проведена с друзьями за кофе, чаем и распитием более крепких напитков в близлежащих к институту кофейнях и барах, он до сих пор не осознал, что является для него главным. Но в эту встречу Костя точно знал: ему есть чем удивить друзей.
Войдя в кафе, он плюхнулся в кресло, небрежно взял меню со стола, просмотрел его и, заказав большое ванильное латте, пробурчал в сторону Даниила: «Бабла нету».
– О чём ты говоришь! – ответил тот. – Забей!
– Но скоро будут… – многозначительно добавил Костя, вздернув подбородок, и с довольной улыбкой посмотрел на друзей.
– Родителей, что ли, разводишь? – спросил Фиолет, закуривая.
– Не-а, будет работа.
– Куда ты подашься? – продолжал Фиолет.
– Короче, пацаны, я вчера был на встрече с… – Костя сделал паузу, глядя на друзей, и ударил меню по столу: – С Ларой Рубик!
«Ба…» – словно послышалось Косте. Желаемый эффект был достигнут. Даниил и Фиолет уставились на друга, пытаясь сообразить: а как?
– Да ты что? – удивился Даниил. – Мой отец её знает. Ну как знает… Где-то на каких-то тусовках пересекались. Что-то с ней мутить пытался, но она его отшила.
– Твоего отца? Она чё, дура? – прокомментировал Фиолет. – У него же столько «зелени».
– Не надо так грубо, – засмеялся Костя. – Она тоже не бедная тетя.
– Тётя-мотя, – пробормотал Фиолет. – Сколько ей? Пятьдесят, что ли?
– Не знаю. На вид лет двадцать пять, – ответил Костя.
– Нет, по-моему, она постарше, – сказал Даниил. – Около тридцати.
– А чё она делала? Рожу твою разглядывала? – поинтересовался Фиолет.
– Да нет, пообщались. Она взяла мой диск посмотреть, в эту пятницу встречаемся снова.
– И чё будет?
– Не знаю. Может, контракт подпишем, – самодовольно ответил Костя.
– А как ты на неё вышел?
– Через Дину, – слащаво улыбнулся Костя.
– Подруга твоей мамы? – спросил Даниил, любивший уточнения.
– Она самая, – ответил Костя, отпив кофе.
– Ну, выходит, не зря старался. – Фиолет хлопнул Костю по плечу. – Два в одном.
– Это вы о чём? – недоуменно спросил Даниил.
– Ну ты что, забыл? – рассмеялся Фиолет. – Совращён наш Костя, бедный мальчик, но в то же время Дина сделала, что сказала.
– Всегда любил женщин старше, – согласился Абрамов. – Они слов на ветер не бросают.
– Зато с них жир течёт, – продолжал хохотать Фиолет. – Тебя Дина не раздавила? Она ведь такая корова.
– Как видишь, живой. Дышу, – успокоил его Костя.
– Вижу. Небось, бедный, еле выеба… – Фиолет сделал вид, что запнулся – Я хотел сказать, выбрался.
– Да ладно тебе, дурак. – Косте стало неприятно. – Не такая она толстая.
– Ага, одна грудь, небось… – Фиолет изобразил руками грудь Дины, навалившись на Костю. – Ах… ах…
– Дебил, на нас все смотрят, – не скрывая раздражения, буркнул Костя.
– Я роль репетирую, – громко сказал Денис, манерно встал, дотронулся ладонью до лба, будто проверяя, нет ли у него температуры. – Это роль такая, товарищи… Представляете, зададут же бедному студенту.