– О чем ты? – теперь была моя очередь не понимать.
– Я увидела у тебя на шее знак Династии, – Мактуб продолжала шептать.
– Какой знак??
– Аль хинна, – подозрительно сказала она. Похоже она говорила про мою татушку.
– Ты про мою татуировку что ли?
– Татуировка?.. Что это? – лицо Мактуб выражало непонимание. Конечно, она не могла знать таких слов.
– Ладно, забудь.
С Мактуб все ясно, ничего она не знает. Я поняла, она имеет ввиду что я из Династии, из богачей в общем. Не из их мира. В этом с ней не поспоришь.
Мы с подругами дурачились и сделали три месяца назад временные татуировки. Я набила себе у основания шеи, почти в невидном месте. Какое странное совпадение… я и не знала, что это знак династии Айюбидов. Просто мне понравился рисунок.
Единственная радостная новость – это покалывание в ногах. Значит я скоро смогу ходить. Весь день я усиленно массировала, щипала, хлопала по голени и к вечеру, чувствительность усилилась. Это занятие отвлекло меня от моей главной проблемы хоть ненадолго.
Я попробовала осторожно привстать и сделать шаг, но без посторонней помощи я все еще не могла ходить. Завтра буду весь день заниматься. Отек с глаза почти полностью спал, так что я могу видеть как раньше. Эти события, не смотря на безвыходность моей ситуации, сильно меня радовали и вселили надежду. Когда полностью вернется подвижность ног, я хотя бы смогу убежать, в случае неприятностей. А в том, что они случатся, я не сомневалась, ведь они начались с самого момента попадания в прошлое.
К завтраку вернулись мужчины. Мактуб надела на меня хиджаб и опираясь на нее и Абду, в этот раз я, самостоятельно переставляя ноги, вышла из шатра. Недалеко за шатром паслись овца. Видимо они эти два дня были где-то поблизости
Абда собрала на стол, и мы вместе сели завтракать.
Хаджи видимо рассказал сыну кто я. Он изредка бросал на меня любопытный взгляд. Но в хиджабе он мог разглядеть разве что мои глаза. А глаза у меня красивые: большие темно-карие, почти черные с длинными пушистыми ресницами. Я в его сторону старалась не смотреть, чтоб не поймать взгляд его блестящих изучающих глаз. Абда следила за мной исподлобья, ревностно перехватывая взгляд мужа. Бедная женщина видимо ревновала и ужасно боялась, что рядом с ее мужем оказалась другая молодая женщина.
Знала бы она, что он меня меньше всего интересует сейчас.
После завтрака мужчины занялись вычесыванием овец. Я сидела в шатре и услышала разговор двух женщин.
– Мама, а это девушка… Амира… она останется с нами? – осторожно спросила Абда, боясь разозлить свекровь
– Почему ты спрашиваешь? – голос Мактуб как всегда стал недовольный, когда она говорила с невесткой.
– Зачем вы ее подобрали мама?
– Мы что должны были бросить ее умирать? О, Аллах! – в голосе свекрови послышались металлические нотки. – Иди работай, тебя это не касается! – Мактуб дала понять, что разговор окончен.
Женщины занимались овечьей шерстью, чистили и отбивали ее. Я снова занялась массажем своих ног, подозревая что меня скоро вовлекут в работу и на ноги времени не останется. Так и получилось после обеда.
– Амира, дочка, ты тоже займись делом. Ты почти здорова, скоро начнешь ходить. А пока посиди с нами почисти шерсть, – Мактуб помогла мне переместиться к ним.
– Вот так отделяй комки и распределяй равномерно шерсть. – Мактуб показала, что и как делать. Работа не была тяжелой, и это было лучше, чем с утра до вечера сидеть одной в шатре.
– Мактуб, а когда я смогу помыться? Раны уже зажили, мы ведь больше не мажем эту мазь.
– Дочка, откуда такая любовь к воде? У вас во дворце много воды? Вы часто моетесь?
– Даа… очень много, и мы моемся каждый день, – вдохновенно врала я, лишь бы она позволила мне помыться.
– Песок лучше воды. Мы бедуины не привязаны к воде. Кожу песком натерли – лучше всякой воды очищает. Воду надо беречь для питья.
– Так вот же рядом ручеек, – удивилась я.
– Так это сейчас, а обычно в пустыне ее не бывает.
– Но сейчас то я могу помыться, вода рядом, – не унималась я, в полном недоумении что сами они не моются каждый день, хотя мы живем у воды.
– Ты же не будешь мыться при мужчинах.
– А они не уйдут куда-нибудь по делам? – спросила я, досадуя что не смогу помыться, когда до воды рукой подать.
– Куда ж они уйдут? Они только вернулись…, – безразлично рассуждала женщина. – Овец надо стричь. Но ты можешь рано утром, пока все спят, раз не можешь терпеть. Только ты убедись, что все спят.