– Надеюсь, что она дома, - бормочет он, когда мы выходим из машины.
- А он ничего, - говорю я, указывая прямо.
Удивительно, что рядышком нет никаких соседей; должно быть, эта огражденная земельная собственность чего-то стоит. Двор окружают осторожно посаженные деревья, укрывая его от внешней дороги, а с другой его стороны - открывает замечательный вид на фасад огромного жилища.
Томас взбирается по ступенькам, словно энергичная гончая. Должно быть, он сейчас вспоминает, как в детстве приходил повидаться с тетушкой Риккой. Интересно, почему она и Морфан больше не общаются. Когда он стучится в дверь, я ненадолго затаиваю дыхание, не потому что хочу услышать интересующие меня ответы, а лишь потому, что не хочу стать свидетелем разочарованного взгляда Томаса, если окажется, что Рикки нет дома.
Но, слава богу, нам не о чем волноваться, потому что на третий стук в дверь она откликается. Вероятно, наш приезд она наблюдала, стоя за окном. Мне не верится, что у нее здесь бывает много посетителей.
- Томас Алдос Сабиен! Ты так вырос! – она выходит на крыльцо и обнимает его. Пока он лицом обращен ко мне, я беззвучно двигаю губами «Алдос?», пытаясь не засмеяться.
- Что именно ты здесь делаешь? – спрашивает Рикка. Она намного ниже ростом, чем я ожидал, чуть более пяти футов. У нее распущенные с проседью русые волосы. Мягкую кожу щек пересекают тонкие морщины, а уголки глаз чуть прищурены. На ней одет, примерно на три размера больше, свитер крупной вязки, а резиновые чулки складками приспущены на туфлях. Рикка далеко не молодая женщина. Когда она хлопает его по спине, он все еще выглядит потрясенным от ее силы.
- Тетушка Рикка, это мой друг, Кас, - сообщает он, и, словно с его разрешения, она, наконец, обращает свой взгляд на меня. Я убираю волосы с глаз и посылаю ей самую лучезарную улыбку бойскаута.
- Морфан послал нас к тебе за помощью, - тихо добавляет Томас.
Рикка прищелкивает языком, и, когда ее щеки втягиваются, я впервые вижу ведьму, спрятанную под слоем вязаного платья с цветочным рисунком. Когда ее глаза стреляют в сторону рюкзака, в котором в ножнах лежит атаме, я борюсь с желанием не отступить от крыльца.
- Мне нужно почувствовать его запах, - мягко проговаривает она. Ее голос звучит так, как если бы он сошел со страниц очень старинной книги.
Она щурится, вглядываясь в мое лицо.
– От него веет силой.
Ее рука крепко тянет за собой Томаса, не переставая при этом поглаживать.
- Заходите.
Внутри дома витает смесь запаха ладана и пожилой женщины. Мне кажется, что декор здесь не обновлялся еще с 70-х годов. Под захламленной мебелью простилается коричневый ворсистый ковер, на сколько хватает взгляда, здесь также находятся кресло-качалка и удлиненная кушетка, оба обшитые зеленым велюром. В столовой нависает над столом сделанная из жаростойкого пластика осветительная стеклянная арматура, предназначенная для опознавания ураганов. Рикка ведет нас к столу и указывает жестом присесть. На нем сплошной беспорядок: много полусожженных свечей и ароматических палочек. Когда мы присели, она прыскает какой-то лосьон себе на руки и энергично их растирает.
- С твоим дедом все в порядке? – спрашивает она, наклоняясь вперед локтями и улыбаясь Томасу, затем кулаком подпирает себе подбородок.
- Отлично. Он передает тебе привет.
- И ему тоже передавай, - отвечает она. Ее голос волнует меня. Акцент и тембр очень схожи с голосом Мальвины. Не могу не признать этого факта, хотя они и не похожи друг на друга. Мальвина выглядела моложе, чем Рикка, с черными, забранными в пучок волосами, а не с кучей ирисок и аптечным алтеем на голове, как это было у Рикки. Тем не менее, всматриваясь в ее лицо, я до сих пор не могу отпустить образы убийства Анны. Они проносятся в моей памяти, как картинки, когда я оказался вовлеченным в спиритический сеанс: Мальвина капает черным воском на белое платье Анны, пропитанное кровью.
- Тебе нелегко, - сурово обращается ко мне Рикка, хотя мне от этого не легче. Она тянется к жестянке с нарисованными четными числами на ней и с трудом ее открывает, предлагая имбирное печенье Томасу, который зачерпывает их в две горстки. Прежде, чем пристально на меня посмотреть, на ее лице расцветает широкая улыбка, когда она замечает, как он набивает ими рот. Я должен ответить? Она задала мне вопрос? Она снова прищелкивает языком.
- Ты друг Томасу?
Я киваю.
- Тетушка Рикка, он самый лучший, - подтверждает Томас, кроша имбирное печенье. Она коротко ему улыбается.