– А в какое время дня вы впервые открыли глаза, придя в себя? – на сей раз прозвучал низкий бархатистый голос констебля Блэкфорда, ободряюще взглянувшего на меня.
– Утром, – ответила я.
– Ранним утром? Еще в предрассветных сумерках?
– Нет. Было уже светло. Лицо мое согревало солнце.
– Где вы живете? – спросил он.
Я задумалась и даже открыла рот, собираясь ответить, однако ответа не нашлось. Память начисто отказывала мне. Я попыталась представить то место, где жила. Попыталась вызвать в памяти его образ… какой-то дом? Квартиру?
– Не знаю, – уныло помотав головой, я уставилась на свои руки.
Я вдруг осознала, что на пальцах нет колец. То есть нет ни свадебного, ни обручального кольца, если только я не потеряла их в море. Или, возможно, я почему-то предпочитала не носить эти кольца. Я потерла ряд мозолей на ладони.
– Есть ли у вас какие-нибудь особые приметы? – спросила сержант Райт. – Может, татуировки? Или родинки?
– Не знаю. Могу посмотреть.
– Ладно, может, посмотрим в конце разговора?
Я кивнула.
– Может быть, вы вспомните имена каких-то знакомых вам людей? – спросила она.
Я вновь подняла глаза. На ее лице явно проявилась надежда. Мне очень хотелось вспомнить кого-нибудь. Но от раздумий у меня еще больше разболелась голова.
– Это могло бы помочь нам выяснить, кто вы, – пояснила она, – если бы вы смогли вспомнить чье-то имя или даже прозвище, – предположила она, – любое имя, случайно всплывшее из памяти?
Глупость какая-то, но в голове моей крутилась только кличка Поппи. От этого мне стало смешно. Я закусила губу.
– Ну хоть какое-то воспоминание? – опять спросила сержант.
Я удрученно покачала головой.
– Бригада наших криминалистов проводит расследование на том пляже, – сообщила она, – они занимаются поиском очевидцев. Возможно, им удастся также найти вашу сумочку, или кошелек, или телефон. Что-то, способное помочь нам установить вашу личность.
Я кивнула.
– Вы позволите нам взять у вас отпечатки пальцев? – спросила она. – Мы проверим их по нашей компьютерной сети, может быть, найдем совпадение.
– Да, возможно, – согласилась я.
– И пробу на ДНК? – продолжила она. – В том случае, если вас не окажется в нашей базе данных, мы все-таки резко сократим область поисков и получим процент совпадений.
– Процент совпадений?
– Совпадение с какими-то родственниками… родителями или братьями и сестрами.
Я вяло кивнула. На меня опять навалилась усталость. Полнейшее истощение сил. Хотелось просто накрыться одеялом и уснуть. Но сержант Райт продолжала говорить:
– Мы хотим передать ваше описание в местные газеты: возможно, они смогут помочь нам, дав объявление. Благодаря этому кто-то может вспомнить то, что случилось с вами, или найдется кто-то из ваших знакомых. Вы согласны?
– Да, – ответила я, – пожалуйста, делайте все, что нужно. Спасибо.
– Для начала мы не станем обнародовать вашу фотографию. Но все-таки нам надо вас сфотографировать на тот случай, если понадобится опознание. Понимаете?
Я опять кивнула. Хорошо бы, кто-то смог помочь мне. Кто-то знакомый. Друг. Родители. Жутко не хочется в одиночку противостоять такой странной ситуации. Все предложенные меры вполне логичны, и я понимаю, что они могут помочь, и тем не менее их необходимость потрясает меня до глубины души.
Полицейские задавали мне еще какие-то вопросы, и я отвечала на них, как могла. Но мне не удалось сообщить им ничего сверх того, что я уже говорила. Моя память точно запертая шкатулка. Может, после сна что-то прояснится.
Следующие полчаса прошли как в тумане. Констебль Блэкфорд прямо здесь, в палате, снял отпечатки моих пальцев. Потом он взял пробу ДНК. Они сфотографировали меня – должно быть, я выглядела ужасно, но у меня не было времени или возможности глянуть на себя в зеркало. С приступом ужаса я вдруг осознала, что не представляю даже, как я выгляжу.
Напоследок медсестра отвела меня в отдельную палату и проверила, нет ли на мне каких-то татуировок или родинок. Ничего не нашла, за исключением слабого старого шрама на предплечье. В остальном мое тело выглядело безупречно гладким.
Я понимала, что все эти люди хотят помочь мне – доктора, медсестры, полицейские, – так почему же у меня такое ощущение, будто я сама стала важным вещественным доказательством? Что, если память ко мне не вернется? Вдруг никому не известно, что я пропала. Может, у меня нет родственников? Нет вообще никаких знакомых?
Глава 3
Почти с ужасом я приближалась к зеркалу в больничной ванной комнате. Узнаю ли я себя? Вчера после ухода полицейских я легла спать. И в результате, проснувшись сегодня утром, почувствовала себя немного бодрее, в чуть более решительном настроении. Меня наконец отсоединили от капельницы, и я почувствовала себя, по крайней мере, менее травмированной. Память по-прежнему отсутствовала, но она вернется ко мне. Я сделаю все необходимое и для начала взгляну на себя в зеркало. Вопреки всему надеясь узнать ту личность, которая явится мне в отражении.