Девушка посмотрела сначала на одного, потом на другого.
— И чего вам не живется мирно?
— Утром здесь была парочка наземников, — сказал Кенеди. — слонялись повсюду. Им понравился наш молодой друг, и они пригласили его к себе на вечеринку. И он принял их предложение.
— Он что? Не ходи туда, Рольф. Ты же еще не спятил, чтобы пойти.
— А почему я должен спятить? — сказал Рольф, пытаясь говорить спокойно. — Почему мы должны все время сторониться наземников? Почему две наши расы не могут собираться вместе?
Лэни поставила свой поднос на стол и села рядом с ним.
— Это не просто две расы, — терпеливо сказала она. — Наземники и астронавты два совершенно различных вида, Рольф. Просто генетически различных. Они маленькие и слабые, мы крупные и сильные. Они не могут жить и работать в космосе, они могут выжить лишь на Земле, потому что слишком слабы, чтобы куда-то летать. Граница между нашими видами слишком сильна, ее невозможно сломать.
— А еще они обращаются с нами просто по-свински, точно с животными, — добавил Кенеди. — Ну так это они — животные. Они просто не могут жить, как люди.
— Не ходи на их вечеринку, — сказала Лэни. — Они просто хотят посмеяться над тобой. Они будут говорить: глядите на большую обезьяну.
Рольф встал.
— Вы не понимаете. Никто из вас не понимает меня. Я вышел из наземников, моя бабушка с материнской стороны воспитывала меня, как наземника. Она хотела, чтобы я стал наземником. Но я рос все больше и становился все сильнее. Она даже водила меня к пластическому хирургу, полагая, что он может прекратить все это. Что может сделать меня похожим на наземника. Хирург был маленьким, хрупким человечком, длинноносым и тонкогубым, как и все остальные наземники. Я был вдвое больше его, хотя мне было только пятнадцать. Хирург осмотрел меня, ощупал мои кости и измерил меня со всех сторон.
— Здоровая обезьянка, — вот что он сказал.
Затем он добавил моей бабушке, что я буду становиться все крупнее и здоровее, и никакая их хирургия не сможет сделать меня маленьким и красивым, так что я гожусь только для космоса и не должен жить в Йавке. Поэтому на следующее утро я уехал записываться в астронавты.
— Понятно, — спокойно сказала Лэни.
— Я не попрощался навсегда. Я просто уехал. В Йавке для меня не было места, я больше не мог выдавать себя за наземника. Но я хотел бы вернуться туда и посмотреть, на что походит прежняя жизнь теперь, когда я знаю, на что походит ее другая сторона.
— Тебе будет больно, когда ты это узнаешь, Рольф.
— Я рискну. Но я хочу пойти. Может, там будет моя бабушка. Хирурги несколько раз омолаживали ее, и когда я улетал, она была похожа на мою сестру.
Лэни кивнула.
— Нет никакого смысла спорить с ним, Кенеди. Он хочет вернуться туда и все увидеть сам, так не мешай ему.
Рольф улыбнулся.
— Спасибо за понимание.
Он достал визитку Квинтона и повертел ее в руке.
Рольф отправился в Йавк пешком, одевшись в лучшую одежду, с таким чистым лицом, каким оно было много лет назад. Астроград стоял на противоположной от Йавка стороне реки, и мосты, переброшенные через реку, ярко блестели в солнечном свете второй половины дня.
Бомбы падали на Йавк во время давно забытой войны и весьма сократили расстилающийся за рекой город. Но теперь Йавк был полностью восстановлен, как только землю очистили от радиации, в то время как Астроград состоял в основном из домов, которые были построены еще в двадцатом веке.
Раньше Йавк был самым большим морским портом в мире. Теперь это был самый большой в мире космодром. В небе над ним постоянно взлетали и садились корабли. Прилетающие на них пассажиры обычно оставались в Йавке, который сделался еще большей столицей, чем был перед Бомбежкой.
Йавк и Астроград походили на две совершенно разные планеты. Через реку между ними протянулись три моста, но большую часть времени они оставались пустыми, не считая астронавтов, возвращающихся домой, или астронавтов, направляющихся в космодром к кораблям. Между этими двумя городами не ходил никакой регулярный транспорт. Чтобы добраться из Астрограда до Йавка, можно было вызвать реактивное такси или идти пешком. Рольф решил пойти пешком.
Он наслаждался ходьбой. Я возвращаюсь домой, думал он, шагая по мерцающей дуге моста, одетый в лучшую свою воскресную одежду. Он вспоминал дни своего детства, детства, проведенного без родителей. Он помнил себя примерно лет с шести. Он постоянно участвовал в уличных драках и обычно заканчивал их, хватая самого главного хулигана и перебрасывая его через забор. Когда он однажды рассказал бабушке, как выиграл драку, она плакала целый час, хотя никогда не говорила ему, почему. Но с ним все равно не любили водиться. Рольф знал, что остальные мальчишки смеялись за его спиной все больше и больше, пока он рос.