- Что произошло? – спросила я, занимаясь обработкой раны. Друг морщился, но терпел.
- Немец в окоп прорвался, пошел в штыковую, - Йося смотрел куда-то в стену, будто избегая встречаться со мной взглядом. – В любом случае, он уже мертв.
- Прости.
- Не бери в голову, - покачал головой старший сержант. – С тобой все в порядке?
- Да. Один раз взрывом оглушило, но быстро прошло, и осколок по щеке царапнул, но кожу не пробил. Михалюка жалко.
- А что с ним? Я видел, что его не было на поверке, но понадеялся, что он в госпитале.
- Умер, - тихо ответила я, присаживаясь на свое подобие кровати. – Убили из автомата на моих глазах.
- Ох, - Йося присел рядом. Левой рукой он старался особо не шевелить. – Мне очень жаль парня, хорошим был.
Я опустила голову. Странное было состояние. Мне вроде и хотелось плакать, но я не могла. Горло сдавило, стало трудно дышать, но глаза оставались сухими. На плечах я почувствовала тяжесть и, поглядев краем глаза, поняла, что это старший сержант приобнял меня за плечи. Раньше подобное для меня казалось чем-то личным, даже интимным. Сейчас этого ощущения не было, просто стало спокойно, а тело немного расслабилось. Я прижалась к парню чуть теснее, некоторое время мы сидели в тишине. Разговаривать не было ни сил, ни желания.
- Ладно, - наконец выдохнул Йося, вставая и ложась на свою кровать. – Пора спать. Отбой, сержант Ковальчук.
- Есть, - отозвалась я и тоже легла спать.
Глава 15.
В последующие дни я поняла, что то, что мы испытывали, находясь в запасном полку и на курсах радистов, было тем самым мифическим раем, который прямо противоположен мифическому аду. Ну или курортом. Сейчас же все начали понимать по-настоящему, что такое война.
Судя по всему, та первая атака, которую предприняли немцы была просто-напросто так называемой разведкой боем. Достаточно рискованный ход, который мы в теории изучали на тактических занятиях, пока находились в запасном полку. А сейчас за город шел уже настоящий бой не на жизнь, а на смерть.
Немцы штурмовали Харьков с каким-то непостижимым уму упорством. Нет, с одной стороны мы понимали его промышленное значение в войне, но с другой защищали его не те, кто понимал его ценность на карте, а именно мы – рядовые солдаты. И если в первые дни обороны города перед нами стояла задача удержать его, то потом пришел иной приказ: удерживать его до тех пор, пока не будут эвакуированы основные промышленные объекты.
И мы старались. Правда иногда эта задача казалось не просто трудной, а невозможной. Просто нереальной. Каждый день шли тяжелые бои с огромными потерями что с нашей, что с немецкой стороны. В определенные дни приходилось отбивать по семь-восемь немецких атак. Артиллеристы подтянули свои орудия к окопам и били фрицев прямой наводкой. Все наши запасы были на исходе.
В городе полным ходом шла эвакуация. Ей активно помогали те, кто находился в медицинской, хозяйственной и хлебопекарной роте. Все понимали, что запасы боеприпасов, продовольственных ресурсов и сил далеко не безграничны. И спешили эвакуировать город, позволяя нам немного отступить для переформирования. И если в первые дня три мы еще были в окопах, то сейчас же практически все бои велись чуть ли ни на территории города. Правда в сам город мы фашистам прорваться пока не позволили, но они уже были близки к этому.
В дополнение к тяжелым боям и практически полному отсутствию какого-либо отдыха на следующий день после первой атаки начались дожди. В окопах было ужасно сыро, некоторые ребята просто не выдерживали нагрузки и заболевали. Однажды, когда я в короткую передышку была в городе и отправилась помогать в госпиталь, узнала, что ефрейтор Яровой, тот самый молодой парнишка-связист при штабе скончался от воспаления легких. Скорее всего простудился он еще в запасном полку, а сложившаяся погодная ситуация его просто добила. Мне было жалко парня, хотя мы практически не общались.
Участились и бомбежки. Теперь практически каждая атака начиналась с налета немецких бомбардировщиков или разведчиков, к которым немцы цепляли легкие бомбы. Эти моменты я боялась и ненавидела больше всего. Было очень сложно справиться со страхом, да и оглушало довольно часто, что лишало, пусть и на короткое время боеспособности и делало тебя абсолютно беззащитной перед врагом.
Правда, от страха смерти я отвыкла быстро, хотя и было несколько эпизодов, когда моя жизнь действительно весела на волоске. Первый эпизод произошел на второй день нашей обороны города. Тогда я вела огонь из одного из самых первых окопа к врагу. Сделала выстрел, убила немца и приняла решение поменять позицию. Только это сделала, как сзади, ровно в то место, где стояла я, приземлился снаряд. Будучи поглощенной боем, я тогда не придала этому значения, весь ужас произошедшего дошел до меня потом. Благо в этот день моему взвод посчастливилось побывать в городе, и то Йося полночи отпаивал меня водой и чаем, а меня просто трясло. Так накатило последствие перенесенного ужаса.