Мое сердце независимо от моего желания забилось ускоряя ритм, а в голове поселилась приятная пустота.
- Так и будешь смотреть? – Щечки Ленусика зарозовели, а взгляд попытался спрятаться под занавесом длинных ресничек.
- У вас же шесть уроков? Буду ждать в стекляшке. Надеюсь уроки не выветрили из твоей головы обязанность доверять мне свой портфель.
- Не выветрили! Смотри… Разоришься на мороженном!
- Не разорюсь! От телефона то ты отказалась. Да и я без дела сидеть не привык. Деньги только кажутся трудно доступными. На самом деле нужно только знать нехитрое заклинание, и они потекут к тебе рекой.
- Хвастун! Пошла я, а то вся школа уже срисовала наш междусобойчик.
- Так и правильно! Будут знать, что ты занята.
- Ф-р-р! Собственник! До встречи! – Ленусик изящной походкой под свободной одеждой упорхнула по коридору, а я, ругая свой совсем расклеившийся разум, пошел дальше долбить глыбу гранита знаний, девяноста процентов которого никогда не пригодятся в течении всей твоей жизни.
- Ну и что это за заклинание? – Мороженное было успешно употреблено, теплая ладошка спряталась в моей варежке и уютно свернулась в моих пальцах, а мы неспешно наматывали третий круг вокруг Ленкиной девятиэтажки.
- Хочешь разбогатеть?
- Не знаю…
- А я вот не хочу. Хочу иметь возможность купить любую понравившуюся вещь, съездить в далекие и красивые места… Вообще-то – человеку много не надо.
- А семья? Дети? Тут денег прилично потребуется, - Леночка улыбнулась своим мыслям и качнула наши скрещенные руки.
- Об этом не волнуйся! Все будет – в шоколаде! Остап Бендер знал четыреста сравнительно честных способов отъема денег, а пользовался не больше чем десятком из них. Тут, - я постучал свободной рукой по своей тыковке, - гораздо больше десяти вариантов заработать приличные деньги не сходя с дивана. Что-то я замерз… А подъезд у вас теплый?
Подъезд оказался не только теплым, но и чистым, но я все же постелил рекламную газету на ступеньки между первым и вторым этажами.
- А ты прочтешь мне свои стихи? – Мы сидели как два цыпленка, поджав коленки и молчали пару минут пока я не решил, что пора познакомиться с девушкой «поближе».
- Да ну… Какие там стихи! Иногда пишу под настроение. Люблю читать. В основном стихи и прозу.
- Про любовь?
- И про любовь…
- А я, когда устаю, читаю фантастику. Понимаешь… В этом жанре нет границ полету фантазии! Я бы может и сам бы что-нибудь написал, но пока не пробовал.
- Но ты же пишешь. Мне ребята говорили.
- Пишу. Набиваю, так сказать, руку, да и денежки за это капают. А что ты любишь смотреть? Мультики?
Милый фырк и тычок под ребра дали мне повод проверить чувствительность девушки к щекотке, которая показала отличную реакцию в виде хохота и вылилась в небольшую потасовку.
- Все, все. Сдаюсь! – Я прижал ее руки к толстому пуховику, практически обняв и замер ловя неровное дыхание своей кожей. – Наука говорит, что щекотки боятся люди с очень чуткой и тонкой организацией души.
- Правда? А я подумала, что ты просто хочешь меня полапать. – Смешливая улыбка опять появилась на лисьей мордочке, и я согласился, что идея совсем неплоха.
- Не. Полапать звучит грубо, а отношения с девушкой должны развиваться постепенно и в соответствии с реальными обстоятельствами.
- И какие у нас обстоятельства?
- Обстоятельства… - я взял ее ладошки в свои и погладил большими пальцами тыльные стороны. – Обстоятельства такие: - мы с тобой почти дети, а вот организмы насыщены всякой всячиной, которая мешает ясно мыслить и толкает на необдуманные действия, способные привести к нежеланным результатам. Так что - никаких «полапать»!
- Ты прям как мой дедушка!
- А что соответствует на данный момент нашим обстоятельствам? – Широко открытые глаза смотрели с ожиданием и внутренним любопытством.
- Ну, как Татьяна и Онегин мы письмами переписываться не будем в течении нескольких лет, а вот сходить в киношку и написать в вотсап – сколько угодно!
- А танцы? – Леночка опять смутилась невольно вырвавшемуся вопросу, и я залюбовался проявившимися веснушками на ее точеном носике.
- Танцы по большим праздникам. А если сильно захочешь – я тебя поцелую.
- Вот еще! – Ладошки покинули мои руки, а носик возмущенно вознесся ввысь, вместе с отвернувшимся личиком. – Ни за что! Это ты должен добиваться и умолять меня о первом поцелуе!