Я перепрыгнула через клумбу и на полном ходу налетела на что-то твёрдое. Твёрдое немного отступило под моим напором и обняло меня знакомыми руками. Я тяжело дышала, сердце бешено колотилось, а кровь бурлила от адреналина. Медленно подняв голову, я встретилась с насмешливым взглядом лорда-ревизора.
Кажется, это уже было где-то...
— Мия? — спросил он, интимно понизив голос, словно пробуя моё имя на вкус. На его губах заиграла улыбка.
Внезапно моя бумажная конечность соскользнула с плеча и, стремительно превратившись в полёте в сердечко, закружилась вокруг нас с магом, словно в танце.
О! Их ещё и три штуки! И это правильно: экземпляров договора было три, и теперь сердечек тоже три.
По одному сердечку на листик – это разумно.
Подумала я отстранённо, а потом, вскрикнув, начала оседать из-за дичайшей головной боли.
Последнее, что я увидела, – это встревоженное лицо лорда и то, как он что-то кричал мне.
Далее темнота.
Меня несли куда-то...
– Я сам! – грозно рявкнули над ухом. – Герберта, ко мне! Срочно!
Последовал невнятный шёпот в оправдательных интонациях.
– Ну, так найдите! – и снова темнота.
Позднее сознание приходило урывками, вытаскивая меня из вязкой тьмы, полной боли.
Вспышка сознания...
– Альдан, ты понимаешь, что риск слишком велик, её уже не спасти, – проскрипел старческий голос где-то у моей головы. Мне он не понравился - некрасивый голос. После паузы и кашля, незнакомец продолжил:
– Сущность нуля уже перетекает в другой объект! Нужно позволить завершить начатое. На всё воля Богини!
– Понимаю, – послышалось тихо, и следом твёрдо. – Но, я должен попробовать!
О! Мне кажется, я узнаю этот голос... Возможно...
Боль...
И снова сознание утекает в небытие.
Следующая вспышка сознания...
– Мия, девочка моя, давай ты сейчас просто скажешь «Да»! Просто скажи это шерхаво «Да»! – рычали на меня, похлопывая по щекам.
Почему мне нужно что-то говорить? Оставьте меня в покое уже...
Мысли ползали вялыми улитками...
И ничего не хотелось делать. Абсолютно ничего.
Вспышка боли.
– Больно... – прохрипела я, уткнувшись носом в чью-то шею... И этот кто-то обнимал меня.
– Я знаю, знаю, что больно, – меня гладили по голове, перебирая длинные волосы.
Когда я сменила мужской облик на свой?
– Но ты скажи «Да»! – настаивал голос. – И всё закончится, просто «Да», – уговаривали меня, как ребёнка.
Еще одна вспышка боли...
И я снова проваливаюсь в темноту.
Так и не поняла: сказала я «да» или нет?
Боль сменялась равнодушием, а равнодушие - болью.
Сколько прошло времени, я не знала, по моим ощущениям - вечность.
Или, возможно, всего лишь пару мгновений...
Иногда я выплывала в какую-то вязкую полусознательность, наполненную звуками: меня несли, ругались, звучали какие-то голоса: удивлённые, встревоженные - какофония голосов.
Вливали в горло мерзкий напиток, чем-то мазали лоб...
Я кашляла...
Звук рвущейся ткани, набатом ударил по ушам. Прохладные пальцы ощупали мои руки, ноги, хлопали по щекам, не давая скатиться в забытье и опять куда-то несли.
– Не спи! – снова раздался знакомый голос. – Тебе нельзя сейчас спать, девочка!
И плеск воды...
Вода? Откуда здесь вода? Мелькнула невольная мысль на грани сознания и снова боль...
Я познала все оттенки боли: обволакивающая, словно вкус терпкого восточного фрукта на языке, острая, как остриё вестского меча, тупая и пульсирующая...
Я захлебывалась ею...
Тонула...
И похоже... умирала...
Где-то на просторах Империи…
Тьма ночи уже давно накрыла своим саваном шумный, прибрежный городок и лишь спутник Мирота одиноко боролся с мраком, заглядывая в стрельчатые окна особняком, стоявшего дома. По ступенькам на третий этаж торопился юный послушник, неся своё первое донесение самому Верховному.
Он очень спешил, ведь Верховный требовал, чтобы такие сообщения доставлялись немедленно. И всё время повторял себе под нос правила, нарушение которых грозило наказанием.
– Нельзя поднимать взгляд на Верховного, говорить только тогда, когда тебя спросят...
Шаги его ног гулко раздавались во тьме коридора, эхом разлетаясь в пространстве.
– Нельзя поднимать взгляд...
Вот и нужная дверь. Юноша остановился, глубоко вздохнул, успокаиваясь, еще раз осмотрелся и слегка поправил перекосившую накидку.
Громко постучал.
Получив разрешение, вошёл, опустив глаза.
– Что у тебя?! – раздался недовольный голос от окна.
Послушник ответил, по-прежнему не поднимая глаз:
– Послание от Оракула, Верховный!
И проворно вытащив конверт из кармана хламиды, выставил вперед на вытянутой руке. Послышались быстрые шаги, и Верховный нетерпеливо выхватил послание, и, сломав печать, отошел в сторону горящего камина.