— Лена! Леночка! Ты вернулась!
Я открыла глаза и ошеломленно огляделась. Ненавистный подвал исчез. Я стояла, привалившись спиной к шершавому стволу высокого дерева, а ко мне через залитую солнцем поляну со всех ног бежала старушка в длинном, до земли, сарафане. Бабушке на вид было лет восемьдесят, не меньше, но бежала она очень бодро, в мгновение ока оказалась рядом со мной и, обняв, крепко расцеловала:
— Радость-то какая! Стэнн уж весь извёлся, что не смог тебя защитить! Мы подумали, что Гэттор тебя с собой уволок, когда от нас сбежал. А ты — здесь! То-то Стэнн обрадуется. Сейчас я его позову!
И, не успела я опомниться от этой горячей встречи, как на полянке появились три человека: Стэнн, молодой парень и мужчина средних лет. И все трое сразу помчались в мою сторону.
Стэнн подскочил первым, схватил меня за плечи и начал, оглядывая, вертеть во все стороны, бормоча:
— Селена, ты цела? С тобой всё в порядке?
И, наконец, удостоверившись, что я кровью не истекаю, руки-ноги у меня на месте и голова не отваливается, прижал меня к себе и выдохнул:
— Слава Древним Богам! Ты жива!
И тут я, наконец, смогла пошевелиться. Стэнн замер и, видимо, вспомнил, что я — не Селена. Медленно отвёл от меня руки, отступил на шаг и пробормотал:
— Извини…те, Елена. Я…
Но я не дала ему договорить.
— Ты где был? — гневно спросила я. — Меня похищают, а он где-то гуляет! Всё сидел во дворе, а когда нужен стал — исчез! Я думала, это ты пришёл, поэтому дверь и открыла! А там — Гэттор! Он меня в какой-то подвал уволок. И заколдовать грозился, чтобы я его любила, а не тебя! А ты где-то шлялся в это время, вместо того, чтобы меня спасать!
Тут я прервала свой гневный монолог, почувствовав, что ещё немного, и у меня начнётся истерика, и тихо закончила:
— Я так испугалась…
И, позорно разревевшись, уткнулась лицом в грудь черноглазого красавца. А он обнял меня и, ласково поглаживая по спине, прижался щекой к моим волосам, и так мы и стояли в окружении безмолвствовавшей толпы, ждущей, когда же я проревусь. Только это заставило меня, наконец, выбраться из таких приятных объятий и, вытерев слёзы, глухо проворчать:
— Извините. Увлеклась.
Не знаю, что уж я такого смешного сказала, но окружающие вдруг все хором облегчённо расхохотались.
А Стэнн, по-прежнему держа меня за плечи, словно боясь, что я опять куда-нибудь пропаду без его пригляда, повернулся к старушке:
— Ефросинья Анисимовна, пойдёмте в избушку. Селену выслушаем да совещание проведём.
— А ещё бы поесть чего-нибудь, — мечтательно вздохнула я. — Я сегодня даже позавтракать не успела!
— Да конечно, милая, конечно! — заторопилась старушка. — Сейчас всё будет!
И мы дружно пошли к стоящей за кустами на другом краю поляны избушке.
— А я вас помню, — сказала я семенящей рядом бабушке. — Это вы меня яблоком угощали.
— Я, милая, я, — не стала отпираться Ефросинья Анисимовна. — Вкусное яблочко-то было?
— Очень! Только где вы взяли свежее яблоко в начале июля? Вроде, они ещё не поспели?
Старушка хихикнула:
— Погоди, память к тебе вернётся — вспомнишь, откуда яблочко появилось. А я пока лучше помолчу.
Обогнув кусты, мы вышли к высокому крыльцу, напоминающему трап самолёта… и я резко остановилась. Так резко, что идущий за мной парень не успел затормозить и налетел на меня. Жутко смутившись, он начал было извиняться, но я только отмахнулась, с удивлением глядя на торчащие из-за крыльца куриные лапы.
— Это что? — с недоумением повернулась я к хозяйке этого оригинального домика.
— Избушка на курьих ножках, — невозмутимо констатировала та.
— Да ладно, — недоверчиво уставилась я на неё. — Но ведь тогда вы…
Бабушка с любопытством посмотрела на меня:
— Что?
— Ну… вы не обижайтесь только… Баба Яга, что ли?
— А зачем на правду обижаться? — удивилась старушка. — Баба Яга и есть. Местная колдунья.