— «Хватит, пожалуйста!» — взмолилась молоденькая темноволосая девушка, выбежав из-за трона своего отца и упав на колени перед парнем, обняла его ноги. — «Пожалуйста, не надо никого убивать».
— «Я перестану убивать твоих стражников только после того, как твой отец приклонит передо мной колено и согласится на мои требования!» — произнёс он так громко и гневно, что девушке показалось, что она его совсем не знает. Она поднялась на ноги и, покрываясь слезами, коснулась ладонью его лица.
— «Зиг, ты ли это?» — прошептала она, казалось, не узнавая того блеска в его глазах. — «Что стало с тем человеком, которого я полюбила?»
— «Я делаю это только ради того, чтобы ты была моею, и никак иначе», — ответил он и, успокоившись, опустил руку, обняв девушку за плечи. — «Я люблю тебя и хочу быть с тобою. И я готов лишить жизни столько народу, сколько потребуется, пока твой папаша не отдаст тебя мне».
— «Хорошо!» — недовольно сказал герцог. — «Я соглашусь выдать за тебя свою дочь, но ты должен обещать мне не лезть в государственные дела».
— «Меня волнует только Эвелин. Других богатств мне не надо!» — Зиг улыбнулся, и девушка, расплакавшись, повисла на его шее. Сейчас он снова был спокоен и светел, как тогда в конюшне, когда они встречались тайком и он читал ей свои стихи.
Они сыграли свадьбу и, оставшись жить в замке герцога, старались не лезть в его дела, не попадаться на глаза. И Ева, казалось, успокоившись, позабыла о той ненависти, что жила в её сердце. Сейчас она уже могла выходить на улицу, гулять по улочкам города и по его окрестностям. Иногда позволяя себе ходить в лес. Прогуливаясь между деревьев, в надежде снова увидеть того, кого уже не видела очень давно. Лесного духа, что жил в её сердце уже много столетий. — «Не поверишь, как я рад тебя видеть, хоть и сильно удивлён». — Она обернулась и, вглядываясь в его уже такое немолодое, но всё еще интересное, притягательное лицо, пустила слезу. — «Меня радует тот факт, что ты сумела выбраться из заточения».
— «Филин». — Она быстрым шагом подошла к нему, казалось, мечтая поцеловать его сейчас. Но проклятая ядовитая кожа была помехой её счастью, как всегда. И как же хотелось в такие минуты содрать её с себя. Уничтожить саму себя, лишь бы не знать больше этой муки. Муки любить мужчину и знать, что никогда не сумеешь познать счастья той близости, к которой так стремилось её сердце.
Он качнулся. Оторвал плечо от дерева и, прижавшись всем телом, обхватил руками её тело, крепко обнял. — «Я мечтал снова увидеть твои голубые глаза», — прошептал он, казалось, так же был наполнен мечтами о страсти. — «Ты самое моё любимое существо среди миллионов других».
— «Именно так. Одна из многих!» — хмыкнула девушка, отстранившись от мужчины, опустив печальные глаза. — «Ты и моей сестре это говоришь?»
— «Ты знаешь, что я посещаю твою сестру?» — казалось, он лишался эмоций каждый раз, когда вспоминал имя той женщины, с которой проводил ночи всё чаще и чаще последнее время.
— «Да от тебя несёт ею за километр!» — высказалась Ева, наполняясь слезами. — «Но я не ревную, не думай! Я понимаю!» — её голос становился всё громче и громче, наполняя её красивое лицо легкими морщинками. — «Её тело способно доставить тебе желаемые ощущения. А я на всю жизнь останусь уродом, к которому никто, кроме колдуна, не сможет прикоснуться. Ты боишься моего яда не меньше, чем я, и это нормально».
— «Насколько близок тебе был Зулул? Почему ты следовала за ним столько лет? Кто он для тебя?» — казалось, её слова о колдуне. И тот факт, что этот мужчина был единственным, способным без опаски коснуться её кожи, заставляли кипеть его кровь, пуская на показ эмоции.
— «Зулул для меня был лишь возможностью увидеть мир. Быть хоть немного ближе к людям. И если тебя волнует, была ли я его любовницей, то я отвечу тебе. Да! Он не раз касался моего тела! Но я для него была больше как орудие пыток и наказания тех, кто смел вставать на его дороге. Я ни разу не была близка ни с ним, ни с каким-либо другим мужчиной! Душой и сердцем». — И в тот же момент Филин заключил её в крепкие объятья, прижав к толстому стволу берёзы, всосался в её губы. И каждую секунду жизнь покидала его тело, покрывая кожу тонкими, но такими яркими паутинками вен. Он оторвался от её губ и упал на землю. Тяжело дышал, закрыл глаза, сжимая руками одежды на груди в районе сердца. — «Сумасшедший!» — выкрикнула Ева, упав перед ним на колени. — «Умереть захотел?»