— Наверное. Удивительно, что ты не стал профессионалом, как прочие мастодонты.
Мне не хотелось рассказывать ей, что я все-таки стал профессиональным боксером и сколь ко ударов мне пришлось принять. Я предпочел бы об этом забыть. Я достаточно хорошо выступал в соревнованиях между колледжами и поэтому вообразил себя боксером. Однако вскоре обнаружилось, что у меня слишком медленная реакция и для тяжеловесов я очень удобная мишень. И им абсолютно несложно меня покалечить, хочу я того или нет. Я проиграл шесть из восьми профессиональных поединков и бросил это занятие, не дожидаясь, пока меня изуродуют. Для второсортного боксера это нелегкий заработок.
— Я вижу, твой нос опять сломан. — Мэри оперлась локтями о стол и положила подбородок на руки. — Думаю, тебе за это засчитали не менее шести лекционных часов при изучении романских языков!
— А что делает сейчас Ли? Мое лицо казалось мне неподходящей темой для обсуждения.
— Ничего. — Она внезапно улыбнулась:
— Неужели ты думаешь, что он способен чем-нибудь заниматься?
— Ну, вообще говоря, люди обычно работают.
— Да, он, конечно, работает. Я просто женщина, да еще циничная. Он чем-то занят; я бы назвала это «участием в мелких делишках». Весьма распространенное занятие среди современных мужчин.
— Думаю, он продал остатки владений Майора, когда все дела с поместьем уладились.
— Майор сам продал большую часть владений, Боб. Он проиграл крупный судебный процесс из-за полосы леса и очень много потерял. Впрочем, я никогда не пыталась в этом разобраться. Он продал лесопилки и джин{Джин — хлопкоочистительная машина. (Примеч перев).}, заявив, что зарабатывание денег не для него. Ты ведь знаешь, каким он мог быть!
— Да, знаю.
Достав пачку сигарет, я вытряхнул одну. Мэри протянула руку, и я взглянул на нее удивленно.
— Да вот начала покуривать где-то полгода назад. Что, нельзя?
Я прикурил для нее сигарету. Она затянулась и задумчиво посмотрела на облачко дыма.
— Ты смешной, — произнесла она, — ты смешной. Боб.
— Почему?
— Почему ты никогда не пытался оспаривать завещание?
— А почему я должен был это делать?
— Ли сказал, что поместье, дом и все прочее стоит около тридцати тысяч. А тебе он не оставил ни одного доллара. И ты не стал это оспаривать, почему?
— А ты хотела бы, чтобы я это сделал? Ты же знаешь, из чьего кармана я стал бы вынимать деньги, да?
— Глупый. Я знаю, как ты всегда любил Ли. Но любовь любовью, а деньги деньгами.
— Нет, — возразил я. — Дело не в этом. Я просто никогда ничего не хотел от Майора при жизни. Почему я должен был захотеть чего-то, когда он умер?
— Но ведь, в конце концов, ты его сын.
— Тут больше не о чем говорить.
— Но ты тоже во многом виноват. Боб. Мы так хорошо знаем друг друга, что я могу сказать тебе то, чего никто не скажет. Ты такой же жестокий, как он.
— Ладно, давай забудем об этом.
— Он всегда был так добр к Ли. Он давал ему все, что тот хотел.
— Да, я знаю. Я просто не умел найти с ним общий язык. Может быть, я недостаточно старался. Но я вполне доволен. Давай оставим эту тему!
— Ты никогда не изменишься. Боб! Ты предпочитаешь быть упрямым, чем правым. И так всегда.
Она протянула руку и погладила меня:
— Я все равно люблю тебя, ты мой любимый медвежонок! Я улыбнулся:
— А ты мой любимый рыжик! Когда устанешь от Ли, скажи мне!
— Боже упаси! С меня достаточно и одного Крейна!
Вскоре мы перешли в гостиную и уселись на софу, протянув ноги к огню.
— Что ты собираешься теперь делать, Боб?
— Заняться фермой.
— Я так и думала, — улыбнулась она. — Ты всегда этого хотел, правда?
— Мне всегда казалось, что мой дом там. Странно, ведь я жил там только три месяца в году, во время школьных каникул.
— А может, это из-за твоей любви к деду? Возвращаясь сюда, ты не… ну… — Она недосказала, будто не смогла найти слов.
— Да, наверное, отчасти и поэтому. Но в любом случае, мне больше нравится жить в деревне.
Ли вернулся около полудня. Мы все так же сидели на большой софе перед огнем, когда услышали шум подъезжающей машины.
— А знаешь, большинство притормаживают, когда сворачивают на дорожку, ведущую к дому, — произнесла Мэри задумчиво.
Я услышал его шаги в холле, его твердую и быструю, как всегда, поступь. Я мог представить себе, как он идет. Ли остановился в дверях, и я поднялся с софы.
— Сэр, — проговорил я торжественно, — ваша жена и я любим друг друга. И как цивилизованные люди, мы должны это обсудить. Мы хотим получить развод и три сотни в месяц.