Сунув приказ за обшлаг черкески, Юрченко спросил:
— Где арестованный гимназист?
По лицу Ивана Макаровича пробежала улыбка.
— Под замком. В холодной.
И, не ожидая ответа, приказал дневальным-.
— Приведите этого субъекта.
Иван Макарович и Юрченко вошли в комнату. Вслед за ними пришел и арестовавший Скубецкого офицер. Смеясь, он коротко рассказал, где и как захватил гимназиста.
Минуту спустя ввели смущенного Скубецкого. Пощелкивая плетью о сапог, Юрченко подошел к нему.
— Нуте-с, гимназист седьмого класса, — сказал он и смерил Скубецкого взглядом с ног до головы. — Я жду. Говорите.
Скубецкий молчал.
— Что вы, прости вас бог, натворили? — отеческим тоном заговорил Иван Макарович, но Скубецкий сразу почувствовал, что этот будет пострашней и опасней Юрченко.
— Я объясню все по порядку. Разрешите сесть.
— Ничего, говорите стоя, —- так же ласково заметил ему Иван Макарович. — После верховой езды и постоять не вредно.
—■ Я думал пошутить, а конь понес меня...
— И шутя ты прямо к красным поскакал. Да?—шагнув к Скубецкому, спросил задержавший его офицер и пояснил Юрченко: — Прямым аллюром в сторону их расположения!
Скубецкий покраснел.
— Конь сам свернул.
— И сам вам сказал: «Садитесь на меня, уважаемый гимназист, я вас подвезу». Так? — засмеялся офицер.
— Прошу не глумиться, — Скубецкий сердито посмотрел в его сторону и вдруг вскрикнул, почувствовав острую боль в плече. Перед ним с надувшимся шрамом на лбу стоял Юрченко; в руке Юрченко дрожала плеть.
— Молокосос! Говори всю правду!
Скубецкий отшатнулся.
— Как вы смеете! — он заслонил рукой лицо. — Я-., я волнуюсь. Дайте мне воды.
— Может, молочка вам дать? — усмехнулся Юрченко.
Скубецкий стоял бледный, губы его дрожали.
— Я никуда не удирал. Дайте же мне вам все сказать... Я давно хотел попробовать на коне... Конечно, надо было не брать его без разрешения. Я проехал улицу, а он как понес, как понес!
— Слушай, гимназист, — расстегивая кобуру, тихо и зловеще сказал Юрченко, — я тебя сейчас пристрелю. Понял? Ты наглец! Ты что издеваешься здесь над нами? Что ты из себя сосунка корчишь? Немедленно же говори, куда и зачем скакал. Ты знаешь, что полагается за кражу полковой лошади да еще во время военных действий? С кем ты тут якшаешься в станице? С большевиками? Это они тебя научили? Это они тебя послали?
— Ничего подобного.
— Ничего подобного? Ничего подобного? — и Юрченко изо всей силы снова перепоясал Скубецкого плетью.
— Погодите, погодите, — спокойно остановил его Иван Макарович и подошел к прижавшемуся к стене Скубецкому.
— Ай-ай, — он покачал головой, — вы же из благородных, не бондарь, не печник, не голытьба ж какая-нибудь. Вы же образованный. Вы ж еще и нас поучить можете. Что же вы, в самом деле? Как же вам не совестно? Вот скажите нам всё, и мы вас отпустим с богом. Не скажете, — Иван Макарович развел руками, — придется вас... Вы не думайте, что нам приятно людей казнить. Но нельзя, закон. Обязаны будем повесить.
Он приоткрыл дверь и тихонько, но так, чтобы Скубецкий слышал, спросил, вздохнув:
— Где Василенко?
— Я, — отозвался кто-то за дверью.
— Приготовь! — И, отойдя от двери, опять сокрушенно вздохнул: — Сколько людей зря себя губит!
Скубецкий растерянно посмотрел вокруг.
— Я не понимаю... Господа, да дайте же мне все сказать. Клянусь вам, что никаких большевиков не знаю.
И он размашисто перекрестился.
— Врешь! — Юрченко снова сжал плеть. — Говори! Только коротко говори! — Он подбежал к окну, выглянул на улицу и с досадой бросил Ивану Макаровичу: — И так каждая минута дорога, а тут еще с этим идиотом возись,—Повернулся к Скубецкому, топнул ногой.—Ну!
— Я, — начал Скубецкий и запнулся. — Я... я никуда не удирал, я хотел только взять коня.
— Для кого?
—• Федьке Тарапаке доказать хотел. Я ему раз шутя сказал, что украду для него Ласточку, а он засмеялся и сказал, что у меня нехватит смелости, а меня это оскорбило. Вот и всё. И вовсе я не красный. Был бы красный—меня приняли бы в комсомол, а то не приняли. Не доверяют мне. Какой же я красный?
— Так, так, — Иван Макарович разгладил бороду. — Кто же это вас не принял в комсомол?
— Как кто? — растерялся Скубецкий. — Они же...
— Да кто же это они?
— Вы требуете от меня предательства.
— Слушай, ты, гимназист! — вышел из себя Юрченко, — ты долго будешь отнимать у нас время? Клянусь тебе честью офицера, что, если ты сейчас же, вот в сию же минуту, всего не скажешь, — тут же, на месте, пущу тебе пулю в лоб. А пока , на! на! на! — и он, как бешеный, набросился на Скубецкого, нанося ему удары плетью и по лицу и по голове.