- Ваше величество, умоляю, - застонала совсем юная преподавательница, – это наш единственный дом!
- Семья у меня тоже одна, – возразил король. – Что сделали вы, чтобы уберечь мне её? Любезность за любезность, дорогуша… - и, больше не обращая внимания на девушку, подошёл к племяннице:
- Тебе было достаточно хорошо видно?
Габриэль с ужасом переводила взгляд с одного обезображенного лица на другое, потом на дядю, не в силах произнести ни слова.
- Сейчас их внешняя форма в полной мере отражает внутреннее содержание, - продолжал Франциск, внимательно следя за реакцией девочки. – Запомни это хорошенько, дорогая племянница, именно так в конечном итоге заканчивают свою жизнь все, кто мнит о себе слишком много, вроде твоих так называемых «учителей». У тебя ещё есть шанс не повторить их судьбу. Используй его, - печально улыбнувшись, король положил руку на плечо брата и наигранно весёлым тоном сказал: - Пойдём отсюда, Арман… Надеюсь, в твоём доме найдётся что-нибудь, чтобы поднять настроение уставшему государю?
- Для тебя – всё, что захочешь, - отозвался герцог.
А вечером в доме герцога был грандиозный скандал.
- Идиот проклятый! – визжала герцогиня, швыряя в мужа всем, что под руку подвернётся. – Где твои мозги? Это ж кем надо быть, чтобы собственного ребёнка посадить под домашний арест на целых 5 лет?!!
- Мадам, после того, как эта юная леди, глядя в глаза королю, заявила, что ей плевать на свою семью и ей доставляет удовольствие, когда её близким плохо, я был в шаге от того, чтобы прилюдно отречься от неё, потому что большего позора я и представить себе не могу.
- Она - ребёнок!
- Почему же, сударыня, вас не беспокоят другие ваши дети, которые пострадали гораздо больше?
- Ничего с твоей малолетней интриганкой не случится. Наверняка сама всё подстроила, а теперь жертву изображает…
- А с Габриэль и подавно ничего не случится. К ней будут приходить учителя, которые, я очень надеюсь, за эти пять лет сумеют втолковать вашей дочери, что в первую очередь должно интересовать настоящую леди из достойной семьи. И знаете что, моя дорогая Беатрис, - я, пожалуй, разрешу учителям её пороть. Раз вас абсолютно устраивает факт подобного обращения с другими детьми – значит и Габриэль это пойдёт исключительно на пользу.
- Ты не посмеешь… - прошипела герцогиня.
- Так ли необходимо со мной ссориться, чтобы в этом убедиться? – цинично усмехнулся герцог.
***
- Как ты считаешь, Терис, - спросила наблюдавшая за ссорой в зеркало Мирабель. – Может рассказать Арману, что мелкая мерзавка – не его дочь?
- Ты готова взять на себя ответственность за последствия? – приподнял бровь бог.
- Мне так его жалко… - надула губки волшебница. – Вопреки всем нашим стараниям Беатрис выросла редкой стервой, а потом ещё спуталась с этим негодяем Врандом… Не заслужил Арман двух таких гарпий под боком!
- Если герцог узнает – отошлёт жену и дочь в какую-нибудь глушь с глаз подальше. Ты уверена, что крошке Жаннет без матери будет лучше?
- Да какая из неё мать? Кукушки заботливее относятся к своим детям, чем она.
- Какая бы ни была – другой у Жаннет нет.
- Жаль, что я не могу сама её воспитывать. Уж я бы ни за что не допустила, чтобы нашу крошку кто-нибудь обидел. И не пришлось бы тайком пробираться в её комнату, чтобы незаметно утешить её или подлечить…
- Некоторые события просто должны произойти, Мирабель. Без них человек просто не сможет стать собой. Нельзя растить детей, как цветы в оранжерее, закрывая их от ужасов внешнего мира, иначе они никогда не научатся в нём жить. Несмотря на некоторые неприятные последствия, всё складывается наилучшим образом. Не переживай за малышку – завтра она уже будет полностью здорова. И никаких шрамов! Обещаю!
***
Сидя в кресле, Арман наблюдал за спящей дочерью. Его руки то и дело до боли сжимали обитые бархатом подлокотники. Брат правильно сказал: «ежели пожелает». О, да… Он желал… Больше всего на свете желал доказать всем, что его маленькое сокровище неприкосновенно, и он готов разорвать в клочья каждого, кто хотя бы в мыслях посмеет её обидеть. И, тем не менее, он должен был отказаться. Он и вдруг палач? Всё внутри противилось этому. Он мог бы убить их всех там, в этой проклятой Школе, и был бы в своём праве, но брат решил по-другому…