Они прибыли туда ночью. Афира поднялась на палубу и, поёжившись, застегнула пуговицы на куртке. Весна не спешила радовать их теплом, и ночью было особенно холодно. Она спустилась по трапу на причал. Афира не собиралась уходить от корабля дальше, чем метров на сто. Не хватало ещё потеряться в незнакомом городе, когда корабль отплывает через несколько часов.
Афира вышла на набережную и остановилась, разглядывая ближайшие здания. И людей. Несмотря на самую середину ночи, их было много. В основном, как она поняла, матросов. А город… Столько зданий, да ещё и таких высоких, Афире видеть не приходилось. Впервые она задумалась о том, что хорошо было бы как следует осмотреть Мертон, когда они приедут, узнать о нём больше.
Раньше такие мысли ей в голову не приходили. Афира видела перед собой только одну цель – освободить драконов. Цель не изменилась, но изменилось кое-что другое. Может, ещё не до конца, но Афира чувствовала, как оно меняется. Её отношение к людям, ко всему, что они создали. Она не могла слепо ненавидеть Клорк, Ле-Тэм, Лисс и даже Мертон, который раньше представлялся ей этаким главным штабом злой армии.
Но разве Себастьян, Тео и Клодин были похожи на злую армию? А Жюль и Монти? Ксавье был преступником, вором и убийцей, но она спасла ему жизнь, и он в ответ помогает ей с такой самоотверженностью. Разве не было в этом того, чему её учили Лэ и Валла? Честности, смелости, благородства – главных лэтанских ценностей. Люди могли быть на это способны.
Её философские рассуждения были довольно грубо прерваны руками, которые легли ей на глаза. Афира вздрогнула, схватила одну из этих рук и хорошо заученным приёмом перебросила человека через плечо, на ходу доставая кинжал.
Но замерла, увидев стонущего на земле Себастьяна, силящегося подняться. Отругав себя за излишнюю поспешность, Афира убрала кинжал, подошла и помогла ему встать.
– А с тобой шутки плохи, да?
Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбка заметно дрожала. Похоже, ему было по-настоящему больно. Неудивительно, он был сантиметров на десять ниже Афиры и в мышечной массе явно ей уступал.
– Прости, – искренне извинилась она, – это был рефлекс.
Себастьян покачал головой.
– Нет, это ты извини, мне не стоило подкрадываться к тебе сзади, когда ты одна, ещё и ночью. То есть, вообще не стоило подкрадываться к тебе сзади, но особенно, потому что сейчас ночь и ты одна.
И когда он это сказал, Афира поняла, что не слышала его шагов и дыхания. Неужели настолько погрузилась в свои мысли? Определённо философствования её до добра не доведут.
– Что ты здесь делаешь?
– Увидел, что ты тоже не спишь, и хотел предложить прогуляться по городу.
Афира бросила взгляд на далёкие здания, озарённые фонарями и светом в окнах. Они манили её. По рассказам Ксавье она знала, что в больших городах существует и ночная жизнь. Их главные улицы и площади всегда бурлят и кипят, как вода над огнём. Афира думала, что впервые посмотрит на эту необычную жизнь в Мертоне, а рядом будет Ксавье, чтобы всё показать и объяснить. Но почему бы и не пойти сейчас с Себастьяном? Вряд ли это может привести к проблемам. Они просто пройдутся по улицам и вернутся к «Русалке» задолго до отплытия.
– Не бойся, – добавил Себастьян, когда она, погружённая в раздумья, не ответила, – я неплохо знаю Лисс, и мы только прогуляемся по главным улицам. Я покажу тебе парк, он тут очень красивый. А на Площади Лилий есть женщина, которая готовит потрясающе вкусные пироги с мясом.
У Афиры денег не было – все сбережения, а осталось их совсем немного, хранились у Ксавье. Но она ничего об этом не сказала, только кивнула.
– Хорошо, пошли.
Лисс очаровал Афиру с первого взгляда. Она почти не слушала о чём-то болтающего Себастьяна, а смотрела по сторонам: впитывала звуки, запахи и открывающиеся виды. Для её чувствительных ушей город был слишком шумным, но с этим можно было смириться. Неплохая тренировка перед Мертоном, где людей и звуков будет ещё больше.
Они проходили мимо забегаловок, полных пьяных матросов и мимо тихих улиц, где все уже спали, и наконец, достигли сердца города – Площади Водяных Лилий или, для краткости, просто Площади Лилий. Здесь бурлила ни на минуту не замирающая жизнь. Все ближайшие улицы и сама площадь полнились людьми. Отовсюду на Афиру смотрели разноцветные вывески, некоторые даже светились. Часть из них была на привычном общем языке, а часть – на человеческом и она не могла их прочитать.