— Вы свои сигареты сломаете, — пробормотала Шейна, еще надеясь, что эти двое просто расплатятся и уйдут, и третьего своего заберут.
— Ай-яй, зайка, ты же не думаешь, что мы тут за покупками заскочили? Прошел слушок, что какой-то волчок дунул, и крыша с твоего соломенного домика отвалилась.
— Я не понимаю, — солгала Шейна. — я здесь совсем недавно работаю…
— Такое роскошество и без присмотра. Я про магазин. Хотя ты и сама та еще молочная коровка, — Он протянул свободную руку к ее груди и рассмеялся, когда Шейна отпрянула. — Да ладно, тебя поди кто только не щипал, не играй неженку.
— Кутер, может, ну ее? — Джимми Джеймс вытирал длиннопалые руки о тощие бедра, явно нервничая. Может, это было его первое дельце. Максимум второе.
— Да ладно. Подождем, пока до нее дойдет. Вижу, ты любишь загадки, — Кутер указал подбородком на заполненный до половины кроссворд. — так давай за каждый неправильный ответ я буду ломать тебе по пальцу.
Он сжал ее руку, заставляя мизинец выгнуться так, что Шейна ахнула от боли. Кутер ждал, чтобы она поняла: с нею не шутят.
— Итого, ты можешь давать неверный ответ десять раз. Если ты упорная. А потом я подумаю, на что мне перейти, чтобы ты перестала вести себя как дура.
И как только Кутер с первого взгляда понял, что перед ним упрямица? Шейне было бы разумнее ответить, что она поговорит с тем, кто дал ей эту работу — потому что не она, очевидно, владела лавкой. И на какое-то время незваные гости оставили бы ее в покое. Но она порой просто не могла с собой совладать. Так уж ее вырастили.
— Я в ваших услугах не нуждаюсь.
Свободная рука Кутера легла на ремень, приподнимая край куртки. Шейна видела блеск револьвера.
— Придержи ядовитое жало. Я был во Вьетнаме, сука!
— О, и как? Сколько женщин, стариков и детей убил? — Она сжала зубы в невольном оскале презрения. — Ты горд этим, мудила?
Кутер от ярости позабыл даже, что должен делать Шейне больно. Только придвинулся к ней, так что брызги его слюны попали ей на лицо.
— Я защищал свою страну, пока ты сидела на жопе! Тварь неблагодарная!
— О, я вижу. И теперь ты приперся меня защищать? От чего, от выручки? — Шейна издевательски расхохоталась. — Ну как, может, что-то предложишь? Типа, ты берешь пять процентов, а взамен обещаешь меня защищать от других банд? Нет? А что так, у тебя ни нюха, ни авантюрной жилки?
— Мы берем все, тварь ты тупая, а взамен — я не прострелю тебе башку.
Джимми Джеймс смущенно отвернулся, ковыряя стойку с открытками. Может, это была не первая его вылазка в поля, так что он знал, как обычно все оборачивается. Во всяком случае, когда его товарищ при оружии. Шейна не гадала. Она воткнула карандаш Кутеру пониже запястья, без надежды, что сделает по-настоящему больно. Однако Кутер взвыл, и наотмашь ударил ее по лицу, не выпуская револьвера, так что она получила в висок рукояткой и рухнула на пол.
Джимми Джеймс крякающе хохотнул. Смущенно, точно хулиган, наблюдающий, как дети постарше поджигают хвост коту, но не решаясь присоединиться.
Поднялась из-за прилавка Шейна уже с обрезом в руках. Хозяйка лавки предупреждала ее на счет того, что время от времени будут поступать предложения, от которых без огнестрела не откажешься.
— Револьвер на пол. Бросай, — скомандовала Шейна.
Однако несколько секунд, что она потратила на то, чтобы проморгаться от боли, иначе расставили фигуры на доске. Перед нею стоял Джимми Джеймс, а Кутер подбирался сбоку.
— Стоять, или я ему мозги вышибу!
Шейна видела, как забеспокоился на улице «Зед», но качнула дулом обреза, чтобы тот без слов понял: она кого-нибудь грохнет, и если надо, витриной пожертвует. Стекло можно новое вставить, и задешево, хорошо «Зеду» об этом помнить.
— Давай, валяй, у меня таких шпанят полон район, — сказал Кутер и рискнул приподнять руку с револьвером.
— Я все слышу, — грозно сказала Шейна. Ее палец напрягся на спусковом крючке.
Но и только.
Она замерла, чувствуя, как гудит в ушах кровь. И через это гудение слышен голос отца: «Вали его, ты что, тряпка? Ты тряпка, Шейна?»
Но она просто не хотела за ним повторять. Она не хотела ни в чем походить на отца, потому что с этим она не могла бы жить. Она не хотела быть из тех, кто запросто причиняет боль другим. И ее палец на спусковом крючке не двигался… добрых три секунды.
И этого оказалось достаточно, чтобы Джимми Джеймс неожиданно выбил обрез у нее из рук, двинул локтем в лицо и, схватив за волосы, опрокинул на прилавок. Шейна чувствовала, что нечто упирается в нее сзади, и не знала, о чем помолиться: чтобы это оказалась пушка или член.