Мирна - та девушка, ради которой он готов жить, меняться, становиться лучше.
- Грегор... - она встала на стопы, став вдруг намного ниже, отчего показалась еще более хрупкой и милой.
Но графа Фаулза уже было не обмануть. Он знал, что в этой миниатюрной девушке живет дух севера. Быть может, он не такой ярый, не такой порывистый, как у других ее соотечественников... Но он точно самый стойкий.
- Я знаю, что впереди тоже все будет непросто... - Мирна продолжала, - нас с тобой вообще не слишком балуют боги, - она улыбнулась, когда посмотрела ему в глаза и взяла за руку, - но я просто хочу сказать, что всегда буду рядом. Что бы ни случилось. Ты можешь на меня расчитывать. Ты можешь мне доверять. И тебе больше никогда не придется быть одним.
Казалось, такие слова предстало говорить ему, а не ей... Но когда его волновало, что кому предстало?! Вокруг него было так мало людей, умевших любить, умевших отдавать. Все вокруг него предпочитали только брать. А сам он... Сам он не умел ни того, ни другого.
Но Мирна была другой. Была особенной. Он сразу это понял. Он именно поэтому и заметил ее тогда, на первом балу. И именно поэтому с тех пор не мог перестать о ней думать ни на секунду.
Она уже научила его любить. И он обязательно, во чтобы то ни стало, научиться и быть любимым.
- Вроде я всю жизнь был не очень-то приятным человеком, - Грегор забыл, что сейчас «не время и не место». Ему захотелось снова ее почувствовать, и он притянул Мирну обратно к себе, - не представляю, за что меня наградили тобой.
Он поцеловал ее в кончик носа, и девушка с севера, его особенная девушка, озорно улыбнулась.
- Может, мир выдал тебе кредит? - подразнила она его.
Он усмехнулся:
- Не знаю, на каких условиях и за какую плату, но я готов обнищать до ниток ради такого сокровища, - и он действительно посмотрел на нее, как на самую дорогую в мире драгоценность.
Эпилог
Глядя на тусклое лицо отца, Грегор в очередной раз убедился, что он никогда не изменится. Не станет лидером, не сможет принимать самостоятельные решения или хотя бы перестанет путаться и мяться, когда ивтанская сторона проявляет северную напористость в затянувшихся переговорах.
Святой не позволит соврать, сегодня Кристоф чуть не уступил землю, которую Весмер планировал оставить при себе! Там могло находится богатое месторождение, которое очень пригодилось бы королевству... Особенно с учетом неоднозначных и постепенно накаляющихся отношений с Рагонвойром.
Впрочем, сегодняшнюю рассеянность и удрученность отца можно было понять. Как никак, годовщина...
- Если бы ты что-то решил, то мог бы и не волноваться так по ее поводу, - этот его пустой мрачный взгляд сводил Грегора с ума, и он захотел вывести отца из скверного состояния.
Хотя следовало ли рассчитывать на успех?
В памяти четко и ясно вспыхнула картина, как они с Мирной приехали в столицу после «происшествия в Ивтане», как в последствии обозвали это в официальных кругах, и посещения Дурхама.
Замок тогда не походил сам на себя. Все перевернулось, все изменилось. Не было придворных со своими сплетнями и интригами, королева была совершенно трезва, Джозеф - не по-детски серьезен, а отец...
Когда в конюшне приехавших встретил Бродерик и рассказал, что король все знает, но принцесса не брошена в темницу, а просто заперта в своей комнате, граф Фаулз (тогда он еще был графом Фаулзом) понял, что Кристоф не справился с ситуацией. И едва ли найдет силы справиться.
Наверное, следовало считать чудом, что он не принял эстафету от жены и не пристрастился к алкоголю. Особенно с учетом того, что в первые недели по приезду в столицу Грегор заставал отца исключительно в нетрезвом состоянии.
Бывало, что важные документы и распоряжения, связанные с переговорами с Ивтаном и с расследованием причастности Рагонвойра к попытке отравления, приходилось подкладывать под руку отца и вынуждать его подписываться, почти как кукловод заставляет марионетку танцевать.
Это было жуткое время. Стоило только вспомнить, и дрожь проходила по всему телу. Если бы в тот момент рядом с королем оказался неправильный человек... Кто знает, как бы Кристоф заплясал под его дудку. Он был восприимчивее, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда дальше?
В одном отец проявлял завидное упрямство: он отказывался решать судьбу Лилиан. Принцесса несколько месяцев оставалась заперта в своих покоях, несколько месяцев гвардейцы денно и нощно дежурили у ее комнаты, проверяли, обыскивали, допрашивали всех людей, всех слуг, кто заходил к ней, чтобы не позволить преступнице найти новых союзников. А о волнении среди придворных, которые до сих пор не получили ответ на вопрос, кто виновен в отравлении королевы, и заметили долгое отсутствие Лилиан, и говорить не стоит!