У меня не было спасжилета, его заменяли пустые пластиковые бутылки, засунутые под комбез из техкапрона, а каска была мне велика и держалась на голове с помощью размотанного рулона туалетной бумаги.
Для полных «чайников» (а их было трое) опытный капитан Юра Борисов провел ликбез по принципу: «Дети, это катамаран. На нем сидят верхом и гребут вот так.» Ну, объяснил он немного побольше, но чему там за один раз научишь. Ещё мы по разику прокатились на жилете на прогонном участке. И вперёд.
Наша единственная двойка была у кого-то арендована. Адмирал впервые увидел её уже на стапеле и удивился:
- А где вторая половина?
Оказалось, кат такой целый, просто очень короткий. Не двойка, а полуторка. Экипаж его вскоре получил название «килеров», ибо килялись они даже на ровном месте. До Солёных Скал у них было уже три киля, а дальше идти парни категорически отказались. Рома Маленький после этого сходил ещё одну реку, и после киля на Урике у него развилась горячая любовь к пешеходному туризму. Мотивирует он её тем, что больше не хочет острых ощущений. А Костя Усольцев вообще куда-то потерялся. «Чайница» Наташа больше никогда не ходила в походы. А я вот хожу почему-то.
На третий день мы подошли к порогу с многообещающим названием «Прощай, Родина!». Отвязали рюкзаки и стали их обносить. Тащу я груз, навстречу идёт адмирал и спокойно так, чтобы не поднимать паники, сообщает:
- Там в пороге труп.
Чей-то кат (не помню, откуда была эта группа, вроде бы, из Ногинска) кильнулся в основном сливе, и одного мужика вынесло к противоположному берегу. Там в улове стоял опытный каякер и вылавливал таких неудачников – их было немало, тусовка на пороге большая, а килялся каждый четвёртый экипаж. Но ребята из его команды решили проявить самостоятельность и кинули парню «морковку» прямо через «бочку» под основным сливом, да ещё и не закрепили её на берегу, просто в руках держали. А парень её как-то к себе присобачил – не карабином, а привязал, что ли. Конечно, удержать его не смогли, и парня унесло в третью ступень, где верёвка зацепилась за камень. И лежит тело прямо под струёй, отлично его видно, а не достанешь.
Мы все были раздетые (без снаряги), потому что вещи таскали, и об участии в спасработах речи не было. Там и без нас спасателей хватало, «живцы» кидались в струю один за другим, но никак не могли зацепить пострадавшего, их всё время проносило мимо. Мы с Шурой Макеевым – два медика – напряжённо бродили по берегу, прикидывая, что у нас в аптечке и как оно поможет. Вода ведь холодная, мозг может и сохраниться. Через 20 минут Макеев твёрдо сказал, что не будет ничего делать: откачает мужика, а тот идиотом останется, под суд идти не хочется. А я – научный работник, клятву Гиппократа не давала, с меня взятки гладки. Попробую, думаю, чем чёрт не шутит. Но прошло полчаса, и я тоже расслабилась.
Тут его и выловили наконец с катамарана: гребцы направляли судно, а сидящий на раме ухватил тело. Мы побежали принять участие в реанимации, но сразу поняли её бесполезность. У парня верёвка затянулась вокруг шеи, пока его в пороге колбасило. Он был абсолютно белый, на шее широченная фиолетовая борозда, и воды из лёгких не выдавили ни капли. Мужик попросту удавился. Но сердце продолжало медленно биться – видимо, потому что ледяная вода задерживала процесс умирания.
Мы отошли в сторонку, а несчастного парня его безутешная команда пыталась откачать еще часа два. Разумеется, в этот день мы порог не пошли. Наш адмирал срочно нашёл всем дело: ставить палатки, разводить костёр прямо на камнях у самой воды – больше негде. У Наташи, которая в первый раз в походе, случилась истерика, её пришлось отпаивать лекарствами. Да мы все были на грани истерики.
Прошёл еще час – и вдруг слышим вопли:
- Человек в воде!
У меня уже запредельное торможение. Тупо думаю: вот ещё один труп сегодня. Нехотя выползаю из кустов на берег и вижу странную картину: лежит голый мужик, а на нём сверху наш лейб-медик Макеев в одних плавках совершает странные телодвижения. Потом понимаю: это он его отогревает. Когда Макеев слез с клиента, выяснилось, что мужик пьян в сосиску.