— Знаю.
— Со мной не спорь — может плохо кончиться, — погрозил он пальцем. Но тут я повернулась и ушла.
Имя профессора, который сейчас читает нам лекцию, хорошо всем знакомо. Еще в школе мы учились по его учебнику грамматики. Теперь он стоит на кафедре, высокий, худой, бледнолицый, с черными волосами, в которых пробилась седина, и так интересно говорит о том, что казалось таким скучным.
Прозвучал звонок. Лекция кончилась. Шум голосов и парт заполнил аудиторию.
Профессор поднял руку. Все стихло.
— Может быть, есть вопросы?
Встал розовощекий парень.
— Скажите, пожалуйста, что вы считаете более интересным — изучать литературу или язык?
Раздался дружный смех. Профессор вышел из-за кафедры. Он, видно, устал и потому говорил очень тихо.
— Так ставить вопрос нельзя, юноша. Каждая наука интересна по-своему. И каждая заслуживает того, чтобы посвятить ей жизнь. Многое зависит от того, с какой степенью желания ты ею занимаешься, отдаешься ли ты ей целиком или частично. Если ты ее не полюбишь, то она отвернется от тебя. Еще вопросы?
— Есть! — крикнула Айгюль. — Я живу с девушкой, которая часто употребляет такие слова, как «осол», «пайдубал», «шингил». Я их не понимаю мы спорим. Она говорит, что это киргизские слова. Так ли?
Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу и оно зарделось. Это она обо мне. Что же скажет профессор? Я облокотилась и внимательно слушаю.
Профессор одобрительно кивнул.
— Вопрос интересный. Ваша подружка, вероятно, с юга, а вы с севера?
— Да‚ — подтвердила Айгюль. Она стоит на виду у всех и, тоже волнуясь, ждет ответа.
Кого же из нас поддержит профессор — ее или меня?
— Интересный вопрос, — повторил он. — В нашем литературном языке мало применяют южный диалект. Вот почему вы и не знаете таких слов, как «осол», «пайдубал», «шингил». «Пайдубал» — это «фундамент». Южные киргизы чаще, чем северные, строили дома. Вот почему и слово это у них больше бытует. Любопытна история слова «шингил». На севере Киргизии раньше виноград не разводили. «Шингил» — виноградная лоза. Слова берутся не с неба. Они рождаются жизнью. Южный диалект — один из диалектов киргизского, а не какого-нибудь другого языка, Он имеет право занять достойное место и в нашем, литературном языке.
Больше вопросов не было. Профессор попрощался с нами и ушел.
Сайракан бежала ко мне через весь зал и, подняв руку, кричала:
— Поздравляю, Гулкуш!
Вчера я сидела в комнате, занималась. Одна из наших студенток передала, что внизу меня ждет какой-то парень. Не Аманбай ли? Но он бы поднялся. Я спустилась — никого. Не подшутил ли кто? Я уже было повернулась, но тут подходит незнакомый молодой человек, который, вероятно, наблюдал за мной.
— Здравствуйте! — он протягивает руку. — Прошу прощения. Это я хотел вас видеть.
Я инстинктивно подалась назад и спрятала руки за спину.
— Кто вы? Я вас не знаю.
Он замешкался, поправил галстук.
— Да, вы меня не знаете, но я вас знаю: зовут вас Гуляим, а фамилия Калмурзаева, и учитесь вы на первом курсе. Так ведь?
— Кто вам это сказал? — спросила я его строго.
А он улыбнулся, явно довольный тем, что разговор завязался.
— В том, что я узнал, нет, кажется, никакой ошибки, Гулкуш?
— Для вас я не Гулкуш.
Он пригладил левой рукой свои волосы.
— Если я в чем провинился, извините.
Он злил меня.
— Зачем вы меня звали? Что все это значит?
— Ничего, кроме того, что я хотел пригласить вас сегодня в театр, — сказал он медленно, рассчитывая на эффект, который должны произвести эти его слова. — Танцует сама Бюбюсайра. У меня два билета. Милости прошу, — он артистично раскланялся.
— Никуда я с вами не пойду! — крикнула я и помчалась вверх по лестнице.
Он пытался меня остановить:
— Подождите, мне нужно еще что-то сказать. — Но я и не обернулась.
Я заперлась на ключ и ждала Сайракан. В голову лезла всякая чертовщина «Будь осторожна, Гулкуш за тобой следят Не ходи одна по городу. Этого парня подослали к тебе, чтобы проверить, как ты поступишь».
Сайракан как назло долго не приходила. Появилась Айгуль. Она удивилась тому, что дверь заперта. Я сказала, что переодевалась. Наконец-то пришла Сайракан Я позвала ее в коридор, и мы уединились на диване, который стоял в темном углу.
— Эх, Гулкуш, ты совсем еще ребенок, — сказала она, выслушав меня. — Есть из-за чего тревожиться. Парень захотел пойти с тобой в театр, ты ему нравишься, может быть, он тебя тайно любит, а ты его будто бы кипятком ошпарила. За что? Другая бы радовалась.
— Но я ведь уже дружу с одним, понимаешь‚ — возмущалась я. — Не по мне твой ветреный характер. Ты можешь крутить головы многим, а я на такое не способна.