Эркинбек еще раз тщательно прицепился, на этот раз прямо в самое гнездо, но ему явно не везло сегодня: камень опять пролетел мимо. Тогда рассердившийся стрелок решил, что лучше самому взобраться на тополь, засучив штаны до колен, он ухватился за ствол и по-кошачьи начал карабкаться вверх. Только, как ни старался он, гнездо, кажется, уползало от него на самую макушку тополя. Мальчик разозлился на птицу, которая вздумала свить себе гнездо на такой головокружительной высоте. Неужели не могла она сделать свой домик где-нибудь пониже? Выходит, она чуяла, что Эркинбек может быстро достать и разрушить его. Но все равно это ей ничуть не поможет. Эркинбеку приходилось взбираться и не на такую высоту, и все-таки он добирался до гнезд и доставал оттуда и яйца и птенцов...
Он влез до середины дерева и осмотрелся. Даже отсюда уже можно было увидеть очень многое. Под ним закружились бескрайние, убегающие до самого горизонта поля и все живое, что могло только находиться на них в это жаркое время года. Вон там в лощине что-то ярко поблескивает на солнце. Это женщины жнут серпами. Даже видно, что у них разные по цвету платья и платки, и синие, и красные, и желтые, и зеленые. А поближе к ним, на плантациях люцерны, школьники сгребают скошенную траву и складывают ее в копны, Звонкая, веселая песня доносится с плантаций, но слов не разобрать, слишком далеко и высоко. На все великолепие природы, оказывается, надо смотреть вот с такой высоты — с высоты птичьего полета, — тогда многое разглядишь. Если бы эти ребята увидели, куда он забрался, они, наверное, сказали бы: «Какой шустрый этот Эркинбек, какой молодец!» Мальчик даже намеренно громко крикнул, чтобы школьники обратили на него внимание, но те даже не услышали его голоса. Как жалко!
Передохнув немного, Эркинбек с новыми силами начал карабкаться дальше. А когда рука отважного птицелова коснулась, наконец, гнезда, он искоса глянул вниз: земля была уже где-то далеко-далеко.
— Ой куда забрался! — донесся до него чей-то удивленный голос. Эркинбек присмотрелся и еле заметил на земле ставшего таким маленьким Кемела. Задравши голову и разинув рот до ушей, он смотрел на Эркинбека.
— Эркин, спускайся на землю, голова закружится! — крикнул он.
— Давай лучше ты сюда, здесь хорошо‚ — похвастался в ответ Эркинбек.
— Я не умею лазать, — с тоской и завистью отозвался Кемел.
— Что ты, девчонка, что ли? Это только девчонки не могут лазать по деревьям.
Кемел не нашелся что ответить и покраснел до ушей.
— Держи подол рубашки, я буду бросать тебе птенцов. Одного дам тебе. Согласен?
Кемел отрицательно покачал головой. Вот упрямец! Как Жаль, что Эркинбеку не достать его отсюда. Тогда бы он поговорил с ним по-другому. А если начнешь сейчас спускаться, мальчишка убежит. Что-что, а это Эркинбек уже знает.
— Тогда я дам тебе двух сразу, двух! — пошел он на уступки. А про себя подумал: «Вот увидишь, не получишь ни одного». Но Кемел ни за что не соглашался. «Вот жадюга‚ наверное, хочет, чтобы я ему всех птенцов своих отдал».
Ну, хорошо, пополам, согласен?
Эркинбек уже не мог говорить спокойно: ему хотелось кричать, негодовать, приказывать.
— Мне хоть всех давай, все равно не возьму, — тихо проговорил Кемел — птенчинов нельзя обижать, а тем более убивать. Да и мама будет ругаться...
Последние слова еще больше обидели и разозлили Эркинбена. Потому что его мать умерла зимой от тяжелой болезни. В голосе Кемела ему послышался упрек? дескать, нет у тебя мамы вот ты и позволяешь себе всякие выходки. А мама действительно обругала бы его. «Нехорошо. — сказала бы она, — обижать беспомощных и беззащитных».
— Эй, малыш, прежде чем говорить, подумай. А то сейчас как сойду да как надаю тебе! — рассердился Эркинбек и так взмахнул рукой, будто рубанул саблей.
Этот угрожающий жест до того напугал Кемела, что, он поспешно растопырил подол рубашки.
— Хорошо, бросай, буду ловить.
В гнезде оказалось целых полдюжины птенцов. Почуяв, что возле них зашевелилось что-то живое, все шестеро раскрыли свои желтые клювики и принялись пищать. Эркинбек схватил самого крайнего из них и бросил вниз.
— Лови!
Птенец расплющился о твердый сук, не долетев до Кемела. Эркинбек даже закрыл глаза. Ему вроде послышалось, как хрустнули у крошки косточки.
— Это все из-за тебя! — крикнул он, будто оправдываясь перед кем-то.
— Нет, это ты, ты убил его! Зачем бросал его вниз? — захныкал в ответ Кемел‚ и на глазах у него блеснули слезинки.
Над головой Эркинбека с отчаянным писком закружилась возвратившаяся бедняжка мать.