Мы откупориваем бутылку охлажденного, дорогого белого вина, которое имеет прекрасный вкус. Я не говорю Адаму, но для меня его вкус такой же, как и у любого другого вина.
После того, как с едой покончено, и выпиты последние капли вина, Адам встает, держа одну руку в кармане, и ведет меня прочь от стола, в воду к дорожке, освещенной луной и огнем.
Подол моего платья колышется в воде.
Адам останавливается, поворачивается ко мне лицом, окидывая меня серьезным взглядом.
Я выжидающе смотрю на него. Только увидев, что Адам приготовил для меня, я сразу поняла, что это было, что он делал, и полюбила каждую минуту. Все прекрасно. Невероятно, романтично.
Но даже если бы он сделал предложение мне в туалете аэропорта, я бы сказала ему «да».
— Ты моя судьба, — начинает он с улыбкой. — Я люблю тебя.
Не могу сказать ни слова, в глазах покалывает.
— Я люблю тебя, Адам. Очень сильно.
— Эй, этого нет в сценарии. Я что-нибудь забуду, если ты начнешь говорить.
— Ой. Прости. — Прижимаюсь к нему, поглаживая руками его спину. — Продолжай.
Он качает головой:
— Нет, теперь я уже все забыл. Придется импровизировать.
— Тебе не нужны слова, — говорю я ему.
— Не нужны?
Я жестом указываю на стол, на музыкантов.
— Вот твои слова. Просто переходи к главному.
— Видишь? Вот почему люблю тебя. Я никогда не знаю, как ты отреагируешь. — Он глубоко вдыхает и выдыхает. — Ты все изменила для меня, Дез. С того дня, как я встретил тебя на острове Макино, ты изменила все. Все, что я понимал, это то, что ты должна стать моей, что должен узнать тебя. Я так рад, что спрыгнул тогда из экипажа. И вот я здесь с тобой.
Адам вытаскивает маленькую черную коробочку из кармана, открывает ее, вынимает кольцо и засовывает коробку обратно в карман пиджака. Затем протягивает кольцо, и, когда я его вижу, у меня перехватывает дыхание - я ошеломлена.
— Я придумал его сам. Ты уникальна и заслуживаешь кольцо такое же невероятное, единственное в своем роде, как и ты. — Он берет мою левую руку, не отрываясь, и смотрит мне в глаза. — Дестини, ты выйдешь за меня?
Я уже улыбаюсь, и слезы скатываются по моим щекам, но улыбка становится еще больше, а слезы текут быстрее. Я могу только кивать, ждать, пока он оденет кольцо на палец, и тогда я бросаюсь к нему, обнимаю за шею и целую его везде, где могу.
Наконец, нахожу его губы, и мы целуемся, пока никто из нас не может дышать. Мои ноги дрожат и слабеют от желания.
Адам шепчет у моего рта:
— Дез, мне нужно услышать это от тебя. Скажи мне «да».
Я кусаю его нижнюю губу, а затем шепчу ему:
— Да, Торренс Адам Трентон, я выйду за тебя. — Отодвигаюсь и смотрю в его глаза голодным взглядом. — Но только при одном условии.
Его взгляд темнеет, и он озадаченно хмурится.
— Каком, детка?
— Забери меня в эту удивительную спальню наверху, открой все окна и трахай меня до рассвета.
Он поднимает рукой подол моего платья, пока оно не собирается вокруг талии, раскрывая тот факт, что на мне нет трусиков. Его руки скользят по моей коже.
— Может, прямо здесь?
— Музыканты..., — тихо говорю я, трогая его руки, хотя Адам и закрывает меня собой.
Адам оборачивается, машет им, и они торопятся уйти. Его рот находит мой, и Адам поглощает мое дыхание. Я теряюсь в его поцелуе, так что едва замечаю звук взлетающего гидросамолета.
— Они уехали, — шепчет Адам.
— Тогда возьми меня.
Сжимая смятую ткань моего платья одной рукой, другой он тянется и расстегивает его. Затем поднимает его над головой, снимает и кидает в волны.
— Тебе оно не понадобится, — говорит он.
Я расстегиваю ремень и застежку на его брюках, спускаю вниз бегунок молнии, добираюсь до эрекции, сжимаю в руке и скольжу вдоль длины. Он тяжело дышит в мое ухо, когда я накрываю рукой яйца и нежно их сдавливаю. Я улыбаюсь у его щеки и обхватываю член, пока Адам рычит мне в ухо. Затем спихиваю вниз его брюки.
— И тебе они больше не нужны, — говорю я ему.
Он отбрасывает их прочь, стягивает с плеч пиджак. Я развязываю бабочку, расстегиваю рубашку, и вот мы оба голые, а наша одежда уплывает по серебряной дорожке лунного света. Платье зацепилось за брюки, а притопленные туфли перекрутились с лифчиком без бретелек.
Его пальцы двигаются между моих бедер, поглаживая и кружа, пока я хныкаю и приседаю, чтобы оседлать его их, дрожа от приближения кульминации. И тогда Адам изгибается и скользит в меня, сжимая мое колено и удерживая ногу у его бедра, при этом хрипя и толкаясь.