— Нет.
— Ты ушел.
— Я сказал, что мне нужна минутка. Как это можно превратить в уход?
— Я сказала тебе правду, а ты…
— Мне нужно было только тридцать гребаных секунд, чтобы переварить это, Дез. Господи, — я все еще удерживаю ее руки, но сейчас она не вырывается.
— И?
— И я понимаю. Если бы ты сказала мне, я бы... даже не знаю. Я был бы осторожен. Более нежен. Сделал бы все особенным. Сделал бы эту ночь лучшей в твоей жизни. Которую ты никогда не забудешь.
— Все так и было. — Дез прислоняется лбом к моей щеке. — Все так и есть.
— Вернись, Дез. Давай поговорим об этом наверху, хорошо?
Она кивает, и я отпускаю одну ее руку, а другую оставляю в своей. Я вообще-то не тащу ее обратно наверх, но ясно, что она сомневается, может, немного боится. Как только мы оказываемся в квартире, я останавливаюсь спиной к двери. Дез продолжает идти еще несколько шагов по пути между кухней и гостиной, когда понимает, что меня нет рядом с ней.
Она останавливается, поворачивается обратно и смотрит на меня. Видит, что я рассматриваю ее.
— Что?
Я пожимаю плечами.
— Как и сказал раньше, я понимаю. Но это не значит, что я все еще немного не злюсь. Я чувствую себя виноватым. Я взял твою девственность и даже не знал об этом. Просто не знаю, что думать, что чувствовать.
— Это что-то меняет между нами?
— Есть что-то еще, что ты мне не сказала? Я имею в виду, что я должен знать.
Она пожимает плечами.
— Нет. Я говорила тебе о том, что меня домогались. Это единственная вещь, которую стараюсь держать в себе. По понятным причинам. Люди смотрят на тебя по-другому, если знают правду. Я однажды по собственной инициативе проходила терапию. С консультантом в Уэйне. И она просто... у нее на лице всякий раз, когда мы разговаривали, был такой жалостливый взгляд, что просто не могла справиться с этим дерьмом. Так что, я еще никому не рассказывала. Это много значит для меня. Некоторые приемные отцы избивали меня, и когда кто-то встает перед моим носом или пытается удерживать меня, это становится спусковым механизмом.
У меня внутри все переворачивается и стынет кровь.
— То, что прямо сейчас я сделал внизу?
Дез качает головой из стороны в сторону, не соглашаясь и не отрицая.
— Во-первых. Еще когда ты подошел ко мне сзади и схватил за руки. Мне не нравятся такие сюрпризы или когда так хватают. Это служит толчком. Но когда ты держал мои запястья и целовал меня...? — Она замолкает и не продолжает.
— Что? — допрашиваю я.
Дез краснеет.
— Это было... возбуждающе. Я понимаю, что так не должно быть, учитывая то, что было в моем прошлом, но так было.
Я делаю медленный, крадущийся шаг.
— Дез, ты ведь понимаешь в душе, что я ни за что и никогда не причиню тебе боль?
Она наклоняет голову.
— Может быть, только если не специально.
— Ты столько пережила, Дез, и ты заслуживаешь, чтобы с тобой обращались…
Она резко поднимает голову и смотрит свирепыми глазами.
— В том-то и дело. Я заслуживаю, чтобы со мной обращались нормально. Я терпеть не могу, чтобы меня баловали или жалели, или относились ко мне, как будто я... хрупкая. — Дез говорит последнее слово так едко, как будто это гнуснейшее бранное слово. — Я, бл*дь, не хрупкая, а прошла через такое дерьмо, какое большинство людей не могут даже представить. На меня несколько раз нападали в душевой в школе, шесть или семь девочек избили меня только за то, что я новенькая и белая. Меня грабили. Домогались. Я пережила до хрена за свои двадцать два года, Адам Трентон, и я, бл*дь, в порядке. Мне не нужна помощь. Мне не нужна жалость. И со мной не нужно обращаться, как будто я какой-то гребаный нежный маленький цветочек.
Я сокращаю расстояние между нами, обхватываю ее талию и притягиваю ее пышное тело к своему.
— Относиться к тебе, будто ты нежная? Нет. — Я накрываю ее губы своими, скользя кончиком языка вдоль складок ее губ, и целую в угол рта. — Относиться к тебе как к драгоценности? Несомненно.
Она задерживает дыхание и наклоняет ко мне лицо.
— Хороший ответ, засранец, — выдыхает она.
Мои руки находят нижний край ее футболки и поднимают его. Я перебираю под ней пальцами, чтобы найти ее теплую мягкую кожу, и Дез, наконец, тихо выдыхает, кладя руки на мою грудь. Я скольжу ладонями по ее спине, поднимая ее одежду, и наклоняюсь, чтобы поцеловать Дез в шею. Она запрокидывает голову, подставляя мне горло, и я целую ее там, а потом ниже и ниже до V-образного выреза. Не в состоянии больше ждать, стягиваю ее футболку через голову и бросаю на пол. На ней фиолетовый шелковый бюстгальтер с белым кружевом вдоль верхнего края чашечки, из которой соблазнительно возвышается загорелая грудь. Лифчик я пока не снимаю, а покрываю поцелуями ее декольте и дальше живот, опускаясь на колени.