ГЛАВА 14
ДЕЗ
Мы сидим в комнате ожидания в кабинете врача. Адам расположился рядом со мной, читая журнал. Я заметила, что он время от времени ощупывает ребра.
— Адам? — он смотрит на меня. — Как твои ребра?
— Они в порядке, — говорит он, пожимая плечами. — Заживут.
— Больно?
Он качает головой:
— Не очень. Немного побаливает.
— Что за трюк это был?
Адам закрывает журнал.
— Прыжки с крыши склада на движущийся поезд. Режиссер хотел, чтобы приземление произошло определенным образом, но я все испортил. Ну, в последнем дубле поезд двигался слишком быстро, поэтому вместо того, чтобы приземлиться в середине вагона, как прыжок и был рассчитан, я врезался в задний край и ударился животом. Пара синяков - ничего, с чем бы не справился. — Адам явно пытается пошутить.
— Погоди. Ты прыгал на крышу движущегося поезда? Как, серьезно? Разве это не опасно?
Он пожимает плечами.
— Это то, что мне приходится делать.
— Это безумие! Ты мог убиться!
— Там все тщательно срежиссировано и спланировано. И, честно говоря, если вдуматься, это не менее дико, чем надевать щитки и позволять другим парням сбивать тебя на поле. Играя в футбол, ты рискуешь получить контузию и сломать кости каждый день. Каждую тренировку, каждую игру ты рискуешь получить травму. На съемках даже самые опасные трюки планируются до мельчайших деталей. А этот трюк, м-да, он пошел не так, но один кадр из сотен. И это самое трудное, что мы будем делать в этом проекте. Ерунда.
— Прошлой ночью мы сделали все еще хуже?
Он подмигивает мне:
— Детка, я даже ничего не почувствовал. В колледже я играл несколько раз, будучи травмированным. Один раз играл всю игру с вывихнутым запястьем. А синяки были настолько обыденным делом, что не стоит даже упоминать о них, честно. Сломанные ребра – это была бы другая история, но это просто синяки.
Я фокусируюсь на нем, а не на моих нервах. Мы у гинеколога, чтобы он выписал мне противозачаточные. Адам настоял, чтобы поехать со мной, и Оливер подвез нас. Это означало, что придется избегать проницательную ухмылку Оливера. Боже. Как стыдно. Мне двадцать два, почти двадцать три, а я только сейчас впервые собираюсь начать принимать противозачаточные. И меня привез на прием телохранитель вместе с моим парнем, знаменитой кинозвездой, сидящим рядом.
Парень? Так ли это? В самом деле, это происходит между нами? Если он готов сидеть в кабинете гинеколога со мной, я думаю, что да.
У меня есть парень.
Черт подери. Это будоражит меня больше, чем я могу признаться даже самой себе.
Адам ловит мою легкомысленную ухмылку:
— Что?
Я пожимаю плечами и качаю головой.
— Просто... не знаю. Это глупо. Расскажу тебе позже.
— Ладно, потом, — он улыбается и пожимает плечами.
Дверь между зоной ожидания и смотровой открывается. Молодая женщина с айпадом в руке и вьющимися каштановыми волосами в темно-зеленом медицинском халате стоит в дверях, ногой удерживая дверь открытой.
Она поднимает глаза.
— Дестини Росс?
Адам хмурится и смотрит на меня. Я краснею и отказываюсь встречаться с его озадаченным взглядом.
Медсестра смотрит на меня.
— Дестини Росс? — повторяет она.
Я встаю.
— Это... это я. — Иду к медсестре, говоря, — зовите меня Дез.
— Хорошо, Дез. Пойдемте, доктор Гусман осмотрит вас сейчас.
Поворачиваюсь к Адаму, на его лице которого застыл озадаченный хмурый взгляд. Передергиваю плечами, а потом дверь позади меня закрывается, и медсестра говорит мне, чтобы я встала на весы, после чего измеряет мой рост, отмечая результаты в айпаде. Потом я остаюсь в смотровой, а медсестра стоит в дверях.
Ее глаза широко раскрываются, когда она наклоняется ко мне.
— Твой парень, что…?
Я киваю и не могу остановить широкую, легкомысленную ухмылку на лице.
— Да.
— Черт. Вперед, девочка!
Я машу ей.
— Но вы никому ничего не должны говорить, ладно? Пожалуйста?
Она дергает коричневый локон.
— Могу я сказать, по крайней мере, соседке, что я встретила его?
Я пожимаю плечами.
— Конечно. Просто... не делайте никаких фотографий или что-нибудь подобное. Он здесь в частном порядке, из-за меня. Это важно.
Она кивает.
— Нет проблем, — она хихикает и качает головой. — Я не могу поверить, что ты встречаешься с Адамом Трентоном. Это так круто.
— Вы не представляете. — И сейчас я неистово краснею.