– Почему вы пришли? – спросила Вася, тяжело дыша.
Полуночница рассмеялась, устроившись поудобнее в сугробе у костра.
– Не бойся, дитя, – сказала она. – Тебе нужны нервы покрепче, раз ты собралась стать странницей. – Вася испуганно заметила острые зубы Полуночницы. – Меня прислали присмотреть за тобой.
– Прислали? – переспросила Вася. Она медленно опустилась на свое место у огня. – Кто?
– Много будешь знать – скоро состаришься, – весело ответила Полуночница.
– Морозко? – спросила Вася, поколебавшись.
К ее огорчению, дьяволица фыркнула.
– Не думай, что он всемогущий. Бедный властелин зимы никогда не мог повелевать мной.
Ее глаза будто излучали свет.
– Но кто же тогда? – спросила Вася.
Полуночница приложила палец к губам.
– Ах, я поклялась не говорить. Да и какая тогда будет тайна?
Полуночница отхлебнула мед, бросила бурдюк Васе и встала. Пламя костра сверкало красным на ее волосах цвета луны.
– Что ж, один раз я к тебе явилась, – сказала она. – Я пообещала явиться трижды, так что еще увидимся. Хорошей дороги, Василиса Петровна.
С этими словами она исчезла в еловых ветвях.
– Я не…Подожди! – закричала Вася. Но Полуночница уже ушла. Вася могла поклясться, что слышала фырканье чужого коня в темноте и тяжелый стук копыт. Но она ничего не видела. Затем лес затих.
Вася сидела у костра до тех пор, пока от него не остались раскаленные угли, но в ночной тишине не услышала ни одного звука. Наконец она убедила себя снова лечь и попытаться заснуть. Она немедленно провалилась в сон и проснулась лишь на рассвете, когда Соловей просунул голову в ее укрытие и швырнул снег ей на лицо.
Вася улыбнулась жеребцу и протерла глаза. Выпив немного горячей воды, она взобралась на Соловья и поскакала прочь.
Прошло несколько дней, неделя, другая. Путь был тяжелым и очень холодным. Не все Васины дни – и ночи – проходили так гладко, как первые. Она не встречала незнакомцев, и дьяволица не являлась к ней в ночи. Но у Васи подгорал ужин, она ударялась о ветки, обжигала пальцы и мерзла так, что приходилось ежиться у костра всю ночь. Было так холодно, что она не могла заснуть. Затем она простыла и два дня дрожала и задыхалась от собственного дыхания.
Но версты летели под копытами Соловья и оставались позади. Они двигались на юг, все южнее, но затем конь повернул на запад.
– Ты уверен, что знаешь, куда скачешь? – спросила Вася, но жеребец ее не слушал.
На третий день Васиной простуды, когда она упорно ехала вперед, с опущенной головой и блестящим, красным от мороза носом, лес кончился.
Точнее, между деревьями возникла необъятная река. Широкая полоска снега ослепила опухшие глаза Васи, когда они выехали из леса и огляделись.
– Должно быть, это санный путь, – прошептала она, моргая от вида припорошенного снегом льда.
– Волга, – добавила она, вспомнив рассказы братьев. Пологие сугробы с деревьями, утопающими в снегу, простирались по льду, испещренному полозьями. Заснеженный берег, деревья на котором утопали в наносах, переходил в снег, изрезанный полозьями.
Вася услышала слабый звон колокольчиков, и из-за поворота выехали сани, нагруженные доверху. Колокольчики висели на яркой упряжи лошадей, и неповоротливые мужчины, укутанные до глаз, ехали или бежали рядом, покрикивая на животных.
Вася с восторгом наблюдала за ними. Лица мужчин, насколько она могла увидеть, были красными, грубыми и бородатыми. Их руки в варежках уверенно сжимали вожжи. Кони были меньше Соловья, приземистыми, с жесткими гривами. Обоз поразил Васю своей скоростью, колокольчиками и лицами незнакомцев. Она родилась в маленькой деревушке, где все всех знали, а странники были большой редкостью. Вася не отрывала взгляда от обоза. Над деревьями показался дым множества очагов. Она никогда не видела столько огней в одном месте.
– Это Москва? – спросила Вася у Соловья, тяжело дыша.
«Нет, – возразил жеребец. – Москва больше».
– Откуда ты знаешь?
Конь лишь надменно опустил ухо. Вася чихнула. На санном пути появились другие люди – на этот раз всадники в алых шапках и расшитых сапогах. Дым повис над скелетами деревьев, словно огромное облако.
– Подойдем ближе, – решила Вася. За неделю, проведенную в глуши, она истосковалась по краскам и движению, лицам и голосам.
«В лесу безопаснее», – ответил Соловей, но его ноздри неуверенно дрогнули.
– Я хочу увидеть мир, – возразила Вася. – А мир – это не только лес.
Конь поежился.