А еще голодным. Жадным.
Он пробовал мое имя на вкус, и меня тоже: жесткие губы коснулись бешено бьющейся жилки на шее. Платье сползло к ногам, словно шнуровка на спине распустилась сама собой. Трость скользнула по груди, заставляя задыхаться от странного, неведомого доселе чувства. Чувства столь же постыдного, сколь и желанного: податься вперед, вжимаясь в холодный резной узор. Обнаженными плечами, всем телом чувствуя грубую ткань пальто или плотный шелк жилета. Позволяя ему делать все, что он пожелает.
Прямо сейчас.
Прикосновение пальцев к губам: горячих, по-мужски сильных, заставило приоткрыть рот. Раскрытая ладонь скользнула по шее, потянула за волосы, и шпильки посыпались вниз. Так легко, словно их вытянули заранее. Пряди рассыпались по обнаженной спине небрежной лаской. С губ вместе с дыханием снова сорвался стон.
Как хорошо, как сладко, как…
Грохот и лязг ворвались в сознание, заставив подскочить на кровати. Покрывала сбились, оказавшись чуть ли не в ногах, волосы разметались по плечам. Щеки пылали, я вся пылала как Иньфайский маяк, почти не чувствуя отрезвляющего холода. Грудь тяжело вздымалась, под тонкой сорочкой отчетливо выделялись напряженные соски. Сердце колотилось как сумасшедшее, облегающая ткань ощущалась каждым дюймом горящей кожи. Так же отчетливо, как помнила его прикосновения, слышала шорох падающих одежд, чувствовала скольжение набалдашника, когда выбитый узор оставлял ледяные ожоги.
Моргнула, пытаясь прийти в себя, и перевела взгляд на мисс Дженни. Она сидела под мольбертом и вылизывала лапу. С таким видом, словно чайник со стола свалился сам собой, вместе с палитрой и стаканом-подставкой для кисточек. Шкатулка с заваркой видимо тоже спрыгнула сама.
– Мисс Дженни!
Невинный взгляд невинных глаз.
– Мяу?
Пришлось подниматься и приводить в порядок комнату, которая напоминала поле боя. Разлитую воду быстренько вытерла тряпкой, разлетевшиеся по полу кисти собрала и сложила в ящик, осколки смела в совок и ссыпала в мусорное ведро. Привести в порядок собственные мысли оказалось куда сложнее: слишком яркими были воспоминания, в которых я цеплялась пальцами за жесткий коверкот на плечах Ормана. В которых запах сандала окутывал легким шлейфом, а я бесстыдно прижималась к мужчине.
«… Буду делать с тобой все, что пожелаю».
Перевела взгляд на магический узор: тонкие линии светились зеленью.
«Какая же ты чувствительная, Шарлотта…»
Браслет пальцев на запястьях, холодный металл, обжигающий кожу.
Всевидящий, Шарлотта! Это всего лишь сон.
Только сон, и ничего больше.
С этой мыслью устроилась на кровати, натянула покрывала до подбородка, завернулась в них и закрыла глаза.
8
– Тетушка Эби!
– Мисс Шарлотта! Радость-то какая!
Кухарка Эбигейл, что трудилась в доме виконта Фейбера вот уже двадцать лет, шагнула ко мне и порывисто обняла. Так порывисто, что с раскатанного на столе теста взметнулась мука, оседая на наших волосах. В общем-то, я против не была: в последнее время мы непростительно редко виделись. В гости меня приглашали разве что когда виконта не было дома (он меня недолюбливал), а поскольку дома его не было крайне редко – обычно, когда он посещал мужской клуб или выезжал по делам, часто заглядывать не получалось. Иногда мы с леди Ребеккой встречались в Милуотском парке, но так ведь с домашними не пообщаешься.
– А вы что же, не обнимете старую Эби?
– Старую, скажешь тоже! Я бы с удовольствием…
Но я в этот момент стояла с растопыренными руками. В одной коробочка с пирожными для Эби и остальных, в другой – для Миралинды. Сама виконтесса считала, что сладкое и мучное, а особенно мучное сладкое портит цвет лица и фигуру. Наверное, так и есть, если его есть постоянно.
– Ох, – кухарка опомнилась. – Ставьте вот сюда. Давайте.
Когда коробочки были сгружены на соседний стол, я все-таки обняла ее от души.
– Соскучилась, – призналась в плечо, пахнущее сдобой.
– А я-то как соскучилась! Ну, рассказывайте, как у вас дела? Все так же учите отпрыска Вудворта письму и манерам?
– И не только, – я улыбнулась. – Я теперь выставляюсь.
– Вот те на! – Эби всплеснула руками и схватилась за скалку.
– Давай помогу.
– Садитесь лучше! – прикрикнула она на меня. – Не с вашей силой тесто раскатывать.
И в подтверждение своих слов она несколько раз прошлась по нему скалкой, превращая в тонюсенький листочек.
– Так что, говорите, свое рисованье выставляете? Где?
– В музее искусств.