Я не решалась даже прикоснуться к этому проклятому предмету, но с раздраженным вздохом схватила его со стола, прежде чем распахнуть дверь и направиться по коридору.
Почему люди пытались предсказать мою жизнь? Я не хотела знать!
Я распахнула дверь в комнату Фарахи и увидел, что она лежала на животе на своей кровати, перед ее лицом лежали какие-то карты.
— Что это? — спросила я, держа предмет на ладони.
Она приподняла идеальную темную бровь.
— На что это похоже?
— Почему это оказалось на моем столе, Фарах?
Она пожала плечами.
— Фарах...
Ее глаза сузились от моего мрачного тона.
— Я думал, ты захочешь знать. Но теперь я вижу, что это не так.
— Нет, не знаю. Но теперь я знаю. Вот почему ты не вмешиваешься в жизни других людей!
Она опустила взгляд на разложенные перед ней карты, отпуская меня.
— Ты должна быть счастлива, что кто-то вообще хочет тебя с таким характером.
Я усмехнулась, скрестив руки на груди.
— Я была бы отличной добычей для любого.
— Это твое субъективное мнение, — пробормотала она, тасуя карты.
Мои глаза сузились.
— Что ты делаешь?
Она нахмурилась, но ничего не ответила.
Потом я хорошенько рассмотрела эти карточки.
— О, нет, ты не знаешь. Ты не предсказываешь ничье будущее в этом доме! — я схватила карточки с кровати, все еще держа в руках дурацкий амулет.
— Эй!— она бросилась на меня, но я уже бежала босиком по коридору и резко остановилась перед лестницей, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
— Клянусь, я сверну тебе шею, ведьма! — крикнула Фарах прямо у меня за спиной.
— Прекрасно! При условии, что ты не будешь копаться в моем будущем!
— У тебя не будет будущего!
— Ты ничего не можешь с собой поделать, не так ли? — спросила я, задыхаясь, спрыгивая с последней ступеньки. — Не успеешь оглянуться, как ты уже говоришь кому-то, что он умрет, а потом разрушаешь его чертовы последние дни!
Я остановилась, запыхавшись, прежде чем бросила карты и амулет в фонтан. Фара налетела на меня, и я потеряла равновесие, перевалившись через каменный выступ; я схватила ее за руку, чтобы опереться, но с криком мы обе с плеском упали в холодную воду.
Фарах что-то пробормотала, и каменная женщина вылила воду ей прямо на голову.
— Мои волосы! — прорычала она, отодвигаясь в сторону и убирая мокрые локоны с лица.
Мы молча смотрели на карты, плавающие вокруг нас.
Я сидела в воде по пояс. На самом деле это было довольно приятно; вода была прохладной на фоне горячего, липкого воздуха, который все утро был пыткой.
Как только шок прошел и между нами повисло сердитое молчание, я услышала женский смех. Фарах выбралась из воды, глядя на меня взглядом, который был мне хорошо знаком. В последний раз, когда я возилась с ее вещами, это привело меня аж в дворцовые подземелья. Возможно, это сработало бы в мою пользу, но все равно она отомстила бы мне за это.
Я сглотнула, взглянув вниз на маленький серебряный амулет, проплывавший мимо меня в воде: женщина с запрокинутой головой, приоткрытыми губами, в муках страсти. Сексуальное пробуждение.
Теперь мне приходилось оглядываться назад, испытывая, как это выглядело, огромное удовольствие от того, что я нашлась.
Хм. Возможно, я слишком остро отреагировала. . .
Чуть позже Генри постучал в дверь моей спальни. Да, Генри. Тот семилетний мальчик, который считал себя достаточно взрослым, чтобы пойти в бордель.
— Что, во имя Алирии, ты думаешь, ты здесь делаешь? — спросила я, как только заметила его по другую сторону двери.
— Я всю дорогу закрывал глаза, как и говорила мама, — проворчал он. — Как еще я мог сказать тебе, что ты ей нужен?
Я нахмурилась.
— Зачем?
Таш посмотрела на меня с презрением, как будто я была настоящей шлюхой, прежде чем запрыгнула на мой стол и перебросила мою щетку через плечо, пока копалась в вещах.
— Маранда заболела, а из-за гонок на шлюпках в доках мама не успевает за всем этим! Она просила меня передать тебе, что заплатит тебе больше, чем любой посетитель, которого ты сможешь найти за целый день.
Я застонала. На самом деле я не хотела смотреть гонки, как другие девушки, но я действительно не хотела весь день угощать мужчин элем. Я сказала швейцарам, когда вернулась после того жуткого инцидента с колодцем, чтобы они сказали моей матери или Клинтону, что меня нет, если они пришли бы. До сих пор я увиливала от них и знала, что последнее место, где они будут искать меня, — это работа барменши в захолустной таверне. Только ради фестиваля я хотела жить так, словно мне не пришлось бы выходить замуж за какого-то незнакомца меньше чем через месяц.