Но она всё-таки продемонстрировала гостеприимство:
— Хотите чаю?
— Разумеется, — я с готовностью сбросил пиджак и развалился на скрипнувшем деревянном стуле. — С молоком, если можно.
Удивлённая моей бесцеремонностью, она наконец улыбнулась — нерешительно и довольно скупо:
— С молоком так с молоком.
Когда вода закипела, Перси поставила на стол стеклянные кружки из Ашана, выложила разномастные ложки, молочник из нержавейки и заварочный чайник в форме черепа, к которому был приделан керамический хоботок. Идеальным было бы разговориться с ней о какой-нибудь ерунде и выцепить из этого повод встретиться снова – например, вечером. Но она упорно молчала. Я обшарил глазами кухню, ища, за что бы зацепиться. Увидел пластиковые фигурки, сгрудившиеся вокруг мельницы для перца. Одна из них – пластиковая женщина-воительница с шакрамом над головой – оказалась знакомой.
— О, ты тоже любишь «Зену – королеву воинов»?
И пошло-поехало.
***
Когда тема сериалов окончательно исчерпала себя и мы перешли на «ты», Перси, слегка оттаяв, поглядела на меня поверх маски:
— Торопишься?
— Нет, — я мгновенно напружинился, почуяв добычу – если она предложит остаться, я точно не выпущу её из виду до утра как минимум.
— Мне через час ехать на вокзал. Поможешь с багажом?
Мда. Не то, на что я рассчитывал, но в задачу укладывается.
— Да… хорошо.
— На Курский, – уточнила она.
— Куда едешь?
— В Ад… — Перси поперхнулась остатками холодного чая, и мне пришлось перегнуться через стол, чтобы хлопнуть её по спине. – В Адлер.
— Не поздновато? Вроде бархатный сезон уже всё.
— В самый раз, — отрезала она.
***
Волоча за собой тёмно-синюю спортивную сумку, я поминутно чертыхался и извинялся, наступая на чьи-то ноги. Разглядывая толпу, с тоской размышлял: наверняка придётся препираться с проводницей переполненного вагона, чтобы выбить себе место. Иначе нельзя – до конца «слежки» по-прежнему оставалось больше суток, я не мог отлучиться от Перси.
Когда мы отыскали её вагон, до отхода поезда оставалось тринадцать минут.
— Я отойду за водой. Посторожишь вещи?
— Да, конечно.
Её отсутствие было мне на руку. Я дождался, пока Перси нырнёт в стеклянную будку продуктового, и, рывком дёрнув за собой сумку, подошёл к проводнице, просматривавшей распечатку с данными пассажиров.
— Женщина, у меня такая ситуация… Купил электронный билет, и разрядился телефон. Что мне делать?
— Ваше имя-фамилия?
Чёрт. Не подумал. Скосив глаза на лист в её руках, я выдал первую бросившуюся в глаза строчку:
— Коровин Артём Дмитриевич.
Она сверилась со списком и протянула руку:
— Давайте паспорт.
Я полез за паспортом, уж не знаю, на что надеясь: конечно же, никакого Коровина там не было. Я уже пожалел, что затеял всё это – надо было сразу говорить на языке купюр, – но, на моё счастье, к вагону подвалила толпа детей и подростков с одинаковыми походными рюкзаками. Энергичная рыжеволосая девушка, возглавлявшая детвору, вытащила из сумки пачку билетов и двинулась к проводнице. Та, сдвинув очки, поглядела на гомонящую толпу и махнула мне:
— Заходите. Когда их посажу, разберёмся.
Я втащил Персину сумку в вагон и, радуясь небывалому везению, принялся выглядывать её в окно. Конечно, когда проводница расселит по вагону детей, дойдёт и моя очередь, но к тому времени я… хм… придумаю что-нибудь.
Зажав под мышкой бутылку минералки и бумажный пакет фастфуда, к поезду вернулась Перси. Я забарабанил в стекло, и она сразу увидела меня. Кивнула на соседний вагон: мол, зайду там, чтобы не ждать, пока проводница посадит всех детей. Пока ждал её, закинул сумку под сиденье и осмотрелся. Обыкновенный плацкарт: душно, пыльно, пахнет старым поездом и дошираком.