– С миллионами папы! Ну как же! – фыркали за спиной завистливые подружки. За что меня не любили? Почему никто не сказал, что я похожа на Белль?
И знаете… Стыдно признаться, но я разболтала Паше, как в детстве убила маму. Вероятно, необходимо было душу излить понятливому всепрощающему собеседнику, нервы требовали разрядки. Исповедь вместо истерики.
В первом классе девочки хвастались стеклянными «драгоценностями», а мне было хвастаться нечем. Мамочка объяснила, что дешевка нам не к лицу. Что я, когда подрасту, получу в подарок реликвию – перстенек с искристым рубином, который нашей прабабке подарила сама королева Мария-Антуанетта.
Колечко меня притягивало, как кошку шуршание мыши. Я вовсе не воровала. Я просто хотела похвастаться и сразу вернуть назад. Украшение имело успех, девчонки его носили, по очереди, недолго. Нам было по шесть годков. Конечно, кольцо пропало.
Я сбежала с уроков в слезах. Я знала, как дорожила мама бабушкиным наследием и как ей сделаю больно. У наших ворот за деревьями стоял размалеванный клоун.
– Луиза! – позвал тихонько. – Ты боишься, тебя накажут? Возьми вот этот мешочек, положи его маме в спальню, чтоб никто-никто не заметил. Утром мама тебя простит!
И сам мне сунул в карман зашитую марлечку с чем-то, на ощупь нежным и мягким. У меня не возникло вопросов. Я поверила в доброго мага, приходящего детям на выручку, словно сиротке Симу в любимой рождественской сказке.
Мы с мамой ревели весь вечер. А ночью я к ней пробралась и положила пакетик поближе к лицу, на подушку.
Утром мама меня простила. Мертвые всех прощают.
Я первой увидела синее перекошенное лицо. И впервые упала в истерике.
В марлечке был цветок, привезенный к нам с Доротеи, с сочными чуть примятыми ядовитыми лепестками... Мама вдыхала яд…
Я сразу во всем призналась. Со мной работал психолог, пытался составить портрет размалеванного убийцы. Я твердила – клоун был толстый, с розовыми ушами. Никого они не нашли. А я искала годами, выбирала в толпе похожих… И однажды до полуобморока напугала даму с животиком, закричала: «Вот он, толстый клоун!»
С тех пор меня лечат, лечат… Внушают: тебя использовали, и пора бы себя простить. А я живу как пришибленная, и по-прежнему не прощаю.
Паша слушал молча, внимательно. В заключение высказал странное:
– Ты могла забыть про мешочек, оставить в собственной спальне. Клоуну было без разницы, кого найдут утром мертвым. Он надеялся, что убийство приведет к намеченной цели.
Как будто… знал эту цель? Как будто… знаком с убийцей? Но я не переспросила. Опять испугалась прошлого, черного, напирающего… И сделала вид, что туплю.
Обрадовал Свинопас. Объявил марафон – сбор средств для спасательной экспедиции.
– Весь мир вместе с Девушкой в кубе ждет явления жениха! Это будет апофеоз, торжество мамзелькиной преданности! И новый рекорд продаж!
Я бросилась целовать толстый нос, шершавые щеки, и впервые парни и девушки из компании унисекс поздравляли меня от души, без колкостей и приколов.
Марафон – это, знаете сами, привлечение щедрого зрителя выступлениями лучших артистов. Шоу-звезды собрали зал. Шоу-блохи согнали родню и невест пяти глупых мальчиков, что отправились за богатством. Между песнями-шутками-танцами знаменитые астронавты обосновывали возможность выживания на Миринде:
– Планета меньше Земли, без разумного населения. Воздух сочный, вполне подходящий, и вода родниковая, чистая. И с голоду сильные юноши, разумеется, не умрут. Если старенький «Горбунок» оказался вдруг не пригоден для обратного гиперпрыжка, у спасателей будет возможность обнаружить людей по сигналам, которые он постоянно издает согласно инструкции. Или по крупным знакам, хорошо различимым с воздуха, которые сооружают пропавшие экспедиции.
Уяснив, что их деньги, быть может, напрасно не пропадут, телезрители всех континентов стали сбрасываться помалу. Над сценой светился экран, отражал пополнение счета. Я первая перевела в фонд «Миринда» свои триста тысяч под рукоплескания и аханья. Мигом стала опять голодранкой, но с восторгом и добровольно.
Это было началом начал. Конферансье растрепали меня, словно куклу для взрослых.
Матери и невесты говорили о чистых мальчиках – меня заставляли рассказывать о таинствах нашей любви. И я не скрывала, рассказывала, улыбалась милой и искренней коммерческой шоу-улыбкой.