Доктор Грин что-то записал.
– Ты уверена, что совсем не узнаешь себя на этой фотографии?
Она еще пристальней вгляделась в изображение.
– Волосы. – Она поправила выбившуюся прядку. – Я их обожаю.
Там, в лабиринте, я любила проводить время, ухаживая за волосами.
Воспоминание пришло внезапно, как озарение, явившееся неизвестно откуда.
Я их расчесываю пальцами, чтобы убить время в ожидании новой игры.
– Что-нибудь еще?
Я бы хотела зеркало. Но он не дает. В ней зародилось сомнение.
– Я… красивая? – робко спросила она.
– Да, красивая, – ласково ответил мужчина. – Но должен сказать тебе откровенно… Я знаю, почему он запрещал зеркала.
Сердце вдруг сжалось от тоски, от тревожного предчувствия.
– Я хочу, чтобы ты повернулась к левой стене и посмотрела сама…
В наступившей тишине она слышала только свое учащенное, судорожное дыхание: опять не хватало кислорода. Она посмотрела доктору Грину в глаза, чтобы понять, следует ли бояться. Но он выглядел невозмутимым. Она поняла, что это испытание и его никак не избежать. И стала медленно поворачивать голову на подушке. Резиновая маска впилась в щеку.
Сейчас я увижу девочку с листовки и не узнаю себя, подумалось ей. Но действительность оказалась в тысячу раз хуже.
Найдя себя в зеркале, она не сразу поняла, что за образ возвращается к ней.
– Тебя похитили февральским утром, когда ты шла в школу, – объяснил доктор.
Отраженная в зеркале постаревшая девочка с каштановыми волосами горько расплакалась.
– Мне очень жаль, – сказал Грин. – Это случилось пятнадцать лет назад.
3
«…пятнадцать лет без известий, без единой зацепки, без надежды. Пятнадцать лет молчания. Долгий-долгий кошмар, который закончился неожиданно счастливо. Ведь до позавчерашнего дня никто и вообразить себе не мог, что Саманта Андретти еще жива…»
Бруно смотрел выпуск теленовостей и старался расслышать слова журналиста, который вел репортаж у въезда в больницу, но ему мешал старик Квимби: он колотил палкой от швабры по висевшему в баре старому кондиционеру, надеясь таким образом заставить его работать.
– Господи, Квимби, да прекратишь ли ты? Вряд ли эта штука исправится оттого, что ты ее поколотишь палкой. – Гомес, один из самых упорных завсегдатаев бара, подал голос из отдельной кабинки в глубине зала.
– Что ты, на хрен, смыслишь в кондиционерах? – раздраженно буркнул бармен.
– Тебе следовало бы раскошелиться, чтобы твои клиенты дышали свежим воздухом, вот что я смыслю, – убежденно проговорил взмокший от пота толстяк, выбирая из батареи стоявших перед ним пивных бутылок недопитую и поднося ее ко рту.
– Конечно, я бы так и сделал, если бы все в этом заведении исправно платили.
Оживленные дискуссии между Квимби и клиентами были привычны для посетителей. Но в данный момент, кроме Гомеса, в баре находился только Бруно Дженко, которому было не до завязавшейся перепалки.
Дженко сидел на табурете у стойки, сжимая в руке стаканчик текилы, и не сводил глаз с экрана телевизора, стоявшего на верхней полке. Лопасти вентилятора над его головой разгоняли горячий, влажный воздух, пропитанный сигаретным дымом. Спиртное не успело еще перебить гадкий вкус во рту, оставшийся с тех пор, как полчаса тому назад его вывернуло наизнанку за баром, в глухом переулке. В туалет он не пошел, не желая, чтобы кто-то догадался, насколько ему плохо.
Но выглядел он ужасно, и тошнота грозила вот-вот вернуться, но он вдруг вспомнил о содержимом правого кармана своего льняного пиджака.
Талисман.
Дженко отвел взгляд от экрана и одним глотком осушил стакан. Все от жары, подбадривал он себя, прогоняя воспоминание. Никто не должен знать. И, не обращая внимания на перебранку, удары шваброй и рычание кондиционера, он пытался сосредоточиться на том, что говорилось по телевизору.
Новость о появлении Саманты Андретти вот уже сорок восемь часов била все рекорды на местных и центральных каналах, отодвинув на второй план даже волну аномальной жары, которая захлестнула регион, с температурой воздуха и уровнем влажности, ни разу не зарегистрированными прежде.
«…Согласно неофициальным источникам, в настоящее время двадцативосьмилетняя Саманта Андретти получает психологическую помощь от специалиста, и есть надежда, что вскоре она предоставит данные, которые помогут задержать монстра, похитившего ее и державшего в заточении… По некоторым сведениям, в ближайшее время расследование должно сдвинуться с мертвой точки…»
– Да прямо: что они там знают, на телевидении. – Квимби махнул рукой в сторону экрана, как бы стирая начисто и изображение, и всех журналистов, вместе взятых. Потом занял свое место за стойкой. – Переключишь на другой канал – и там та же песня. Уже пятый или шестой раз за утро слышу одно и то же: расследование, дескать, продвигается – ведь больше им и сказать-то нечего.