– О нет, я не знала об этом.
– Возможно потому, что ему так и не удалось стать серийным убийцей. Но тот парень, или скорее одержимый фанатик, связался с Майерсом в тюрьме. Майерс дал ему мое имя, и после того, как тот убил женщину в Айове, он пришел за мной.
Элла попыталась представить, какой была бы жизнь, если бы изо дня в день тебя преследовал монстр, жаждущий мести. Оказавшись под прицелом одного из таких психопатов, она сама испытала огромное потрясение, но когда за тобой активно охотятся – это самый настоящий кошмар. Но еще хуже тот факт, что ты не знаешь, что на тебя объявил охоту некто, чьей миссией было подвергнуть тебя пыткам и убить. Элла испытывала сильное сочувствие, смешанное с вновь обретенным уважением к Рипли.
– И он добрался до вас? – спросила Элла.
– Добрался. Он похитил меня на своем фургоне и увез в заброшенную хижину. Я проснулась привязанной к стулу перед столом, полным хирургических инструментов. Он сказал мне выбрать орудие, которым он убьет меня. Сказал, что если я не выберу, он использует их все. В точности, как Майерс поступал со своими жертвами.
Элла быстро осознала, почему Рипли не хотела говорить об этом раньше. Элла изучала подробности жутких преступлений, которые не поддавались человеческому пониманию, чаще, чем следовало, но было что-то в том, как Рипли рассказывала детали своей истории, что поразило ее, как никогда ранее. Теперь между Эллой и наводящими ужас подробностями не было отстраненности. Она не могла абстрагироваться. Ей не только пришлось непосредственно слушать подробности, но и чувствовать эмоциональное потрясение жертвы. Элла поняла, что теперь все для нее изменилось. Неужели отныне так будет с каждым делом, над которым она будет работать?
– Господи. Это… Я не знала. Извините, что заставила вас вспоминать об этом.
Рипли посмотрела на телефон, а затем положила его рядом и выглянула в окно. Повисла долгая пауза, и ни одна из них не хотела ее нарушать. Элла переживала, что расстроила Рипли, заставив вспомнить об этом.
– Я никогда не рассказывала никому о том, что на самом деле произошло, – продолжила Рипли к большому облегчению Эллы.
Последовала еще одна пауза. Элла очень хотела, чтобы Рипли продолжила. Она думала, что, возможно, услышав о травме Рипли, она сможет притупить боль от собственной.
Но Элла не могла заставить себя заговорить.
– Честно говоря, мне стоило уйти в отставку еще тогда, но я продолжила охотиться на плохих парней. Я думала, что если мне удастся одолеть достаточное количество монстров, я, в конце концов, оправлюсь от травмы, преодолею ее.
– Но это так не работает, – закончила за нее Элла.
– Вообще не работает. Поэтому, когда я слышу слово «подражатель», все воспоминания возвращаются. В течение семнадцати лет я страдала от болезненных воспоминаний, ночных кошмаров, дурноты, галлюцинаций. Из-за этого я чувствовала себя отстраненной от людей, которых любила больше всего. Это разлучило меня с бывшим мужем и моими детьми. Как я уже говорила, я не то чтобы не поверила в твою теорию с самого начала, но я не хотела верить.
Элла обдумывала ее слова. Теперь она видела Рипли совершенно в новом свете. Она стала такой не по своей воле, ее сделали такой невзгоды и горе. Элла чувствовала к ней сильную симпатию, смешанную с сочувствием. Она почувствовала, что это возможность облегчить собственное горе, но не решалась сделать это. Элла не хотела, чтобы Рипли подумала, будто она пытается превзойти ее. Она не хотела, чтобы Рипли думала, что ее травма сравнима с травмой Эллы.
Но если она откроется ей, возможно, Рипли посмотрит на нее иначе. Так же, как Элла теперь видела Рипли в новом свете, с новой симпатией и уважением. Возможно, лучшей возможности для этого не представится.
– Несколько дней назад, вы спросили меня, почему я стала агентом. На самом деле я не сказала вам правду.
Рипли перевела взгляд от окна на Эллу. На ее лице читалось беспокойство.
– Нет?
Элла сделала глубокий вдох и подумала, с чего начать. Сказать ей то, что она знала наверняка, или то, что она думала, что знает? Рассказать обо всем в жутких подробностях или опустить их?
– Когда мне было пять лет, моего отца убили. И я не знаю, кто и почему это сделал.
Элла осознала, что, если смотреть на голые факты, это все, что у нее было. Все ее видения, кошмары и теории были излишни. Но, тем не менее, она испытала облегчение, наконец произнеся это вслух. Несмотря на то, что она постоянно думала об этих событиях в течение последних двадцати трех лет, вдаваться в подробности ей не хотелось.