Но не развитие дела Шеннон Клиффорд, каким бы удивительным оно ни было, привело Байрона сюда.
Не обращая внимания на дождь, он лишь ненадолго задержался у галереи, разглядывая два абстрактных полотна, выставленных в витрине. Цены на них не были указаны. Создавалось впечатление, что это место, где, если спросить, то купить картину определённо не получится.
Из-за системы безопасности на входе сотрудникам пришлось пропускать его внутрь.
Он подождал, пока они разглядывали его через камеру, не совсем спрятанную в дверной раме, и пытались решить, соответствует ли он их профилю клиента.
Видимо, кто-то присмотрелся к его кашемировому пальто – подарку покойной жены – и решил, что он вполне подойдёт. Дверной механизм со щелчком открылся.
Худой, как палка, андрогинный силуэт качнулся вперёд, чтобы поприветствовать его, когда он вошёл. Волосы, губы и ногти были того же оттенка, что и электрический синий.
«Чем я могу вам помочь?»
«Я пришел увидеть Лекса», — Байрон обратился прямо к объективу другой камеры, на этот раз менее заметной, установленной высоко в углу за стойкой.
«Прошу прощения, сэр, я не думаю, что господин Ваганов...»
На стойке зазвонил телефон. Через мгновение Байрон уже спускался по лестнице в подвал. Здесь висело ещё несколько картин, подсвеченных на фоне сурово-белых стен, и виднелось нечто, похожее на вход в хранилище.
В передней части здания находился офис. Лекс Ваганов заполнил дверной проём, наблюдая за его приближением. На нём был костюм настолько чёрный, что, казалось, поглощал окружающий свет. Байрон снова почувствовал себя чопорным по сравнению с ним.
— Мистер Байрон. Это… неожиданно приятно, — без всякого выражения сказал Ваганов. — Пожалуйста, проходите и садитесь. Могу я предложить вам кофе?
«Травяной чай? Может быть, минеральную воду?»
Байрон покачал головой.
Внутри кабинет был оформлен в минималистичном стиле, с ослепительно белыми стенами, отчего костюм Ваганова казался ещё темнее. Стол был весь из острых углов и стекла, ни единого торчащего провода.
Ваганов мог выдавать себя за торговца произведениями искусства, антиквариатом или кем-то ещё, на чём этот крупный человек мог заработать, но его основной деятельностью была купля-продажа информации. Казалось, он получал удовольствие – не так уж и
не в деньгах, которые он зарабатывал, а в том, что он был пауком в центре паутины, а нити данных шелковисто струились сквозь его пальцы.
Когда Байрон ещё служил в Метрополитен-операции, имя Ваганова было на слуху по самым разным причинам. Его подозревали в самых разных незаконных действиях, но никому так и не удалось ничего доказать. Даже близко.
«Итак, чем я могу сегодня помочь IOPC?» — Ваганов вернулся на своё место за элегантным столом, откинулся на спинку стула и поправил манжету. — «Или это связано с делами более… личного характера?»
Байрон сел напротив и смотрел на него в гробовом молчании.
Ваганов смотрел в ответ, ничуть не смутившись.
Наконец Байрон спросил: «Блейк. Где она?»
Ваганов тонко улыбнулся. Байрон не упустил искру в его взгляде, когда он ответил, растягивая слова: «Она немного молода для тебя, не правда ли?»
Между тридцатью пятью Байрона и двадцатью пятью Блейка было десять лет. То, что он сам ранее высказывал ту же обеспокоенность, не делало её более приятной для восприятия.
«Немного молод для чего именно?»
«Ну, вот в чём вопрос, не так ли? Что вы имели в виду?»
«В данный момент я имею «в виду» позвонить старому другу, который сейчас возглавляет Отдел искусства и антиквариата в Метрополитен-музее, и предложить ему тщательно проверить вашу инвентаризацию».
Неподвижность Ваганова выдавала его беспокойство, хотя улыбка на его лице не дрогнула.
«Конечно, продолжайте. Уверяю вас, мои документы безупречны».
«О, я ни на секунду в этом не сомневаюсь. Но насколько понимающими будут ваши клиенты, когда в течение следующих нескольких недель увидят полицейские машины на тротуаре?»
Ваганов склонил голову. «Туше, мистер Байрон. Теперь, когда мы покончили с неприятностями, перейдём к делу. Что вам нужно от Блейка?»
«Во-первых, знать, что она в безопасности. Я… беспокоюсь за неё».
«Какой интересный способ это показать. Но вам не нужно беспокоиться о… благополучии Блейк. Она более чем способна сама о себе позаботиться».
Байрона раздражало не только самодовольство, но и веселье.
Его издевались убийцы и растлители малолетних, и он не моргнул глазом.
Теперь ему приходилось прилагать усилия, чтобы держать руки расслабленными на коленях и сохранять нейтральное выражение лица.
«Что-то такое, за что вы, несомненно, ставите себе в заслугу?»