Или они не были склонны делиться этой информацией.
Вместо этого она услышала дюжину различных вариаций на тему «мы здесь держимся сами за себя».
Уикс осознала, что тревога начинает её одолевать, это ноющая боль, от которой она никак не могла избавиться. Только после ареста Тристрама Шелсли, когда она вдруг почувствовала себя выше и легче, она осознала, насколько сильно переживала из-за всей этой истории с Шеннон Клиффорд.
И тут ее инспектор вылил на ее поведение целое ведро холодной воды.
Не то чтобы она слышала что-то от этого парня из IOPC, Байрона, чёрт его побери. Так что ей оставалось лишь терзаться вопросом, верит ли он старику.
То, что он выделил ее в своем признании, было именно таким подозрительным, как, по-видимому, и подумал Ллойд.
В каком-то смысле наличие конкретной задачи было благом. Если бы она отправилась на обычное пешее патрулирование или застряла в машине на смену с такими, как МакКоубри, всё могло бы быть гораздо хуже. Или нет, учитывая дождь.
Забавно, как ему сегодня удалось отличиться в Лаймхаусе.
Они всё ещё разбирали записи из Kinfolk, хотя и общались с некоторыми «пользователями услуг» (она всё ещё не могла расслышать этот термин без кавычек), и сотрудники оказались плодотворными. Одному из поваров показалось, что она услышала, как Тесс назвала свою фамилию Паркин. «Как торт, понимаешь?»
После этого в налоговых отчётах муниципалитета был обнаружен адрес на улице Клеменс, всего в двух шагах от вокзала. И вот они, группами, стучали в двери на окрестных улицах, задавая вопросы, под дождём.
Она взглянула на последнюю квартиру на самом верхнем этаже и чуть не пропустила ее.
Никаких признаков присутствия людей не было видно. Но пока она колебалась, дверь резко распахнулась. Худая темноволосая женщина сердито посмотрела на неё, воинственно скрестив руки на груди.
'Да?'
«А, да… здравствуйте», — выдавила из себя Уикс, пытаясь собраться с мыслями. «Мы наводим справки об одном из ваших соседей в этом районе. Вы владелец дома по этому адресу?»
«Нет. Я опекун».
Женщина расправила руки, и Уикс увидел на её шее ремешок с символикой местных властей, на котором висело пластиковое удостоверение личности. Фотография…
Скорее, это был снимок из полицейского участка – женщина была с таким же хмурым выражением лица, как и сейчас. Уиксу удалось разобрать имя – Ирина.
«А можно ли поговорить с резидентом? Они…?»
Она собиралась спросить, дома ли они, но если кому-то нужна сиделка на дому, то это ведь наверняка означает, что они не могут просто так сбегать в магазин, не так ли?
Приглушённый голос из глубины квартиры что-то крикнул. Не отрывая глаз от Уикса, Ирина крикнула через плечо: « Заткнис, старый тройник любовни блуйдок! '
Единственным ответом откуда-то из глубины квартиры был взрыв смеха, за которым последовал приступ кашля, звучавший так же изнурительно, как и
сделал больно.
Ирина закатила глаза и мотнула головой. Она отступила назад, и Уикс последовал за ней внутрь, раздумывая, не стоило ли ей сначала связаться по рации, на всякий случай.
В гостиной стоял кисловатый запах затянувшейся болезни, смешанный с запахом дезинфицирующего средства и какого-то цветочного освежителя воздуха, который лишь подчёркивал другие запахи, а не заглушал их. Интерьер был безликим, комната была заставлена тяжёлой тёмной мебелью, которая казалась неуместной в лондонской квартире. На заднем плане тихо играла классическая музыка.
У окна в инвалидном кресле сидел старик, на подоконнике которого лежал бинокль. С одной стороны от него стояла высокая лампа с бахромой, а с другой – стойка для внутривенного вливания, на которой висел пакет с прозрачной жидкостью.
Трубка от него змеилась в складках одеяла, в которое он был завернут.
Морщины на лице старика были настолько глубокими, что, казалось, вырезаны на черепе, а не на коже. Скулы выступали так резко, что ими можно было резать бумагу. Несколько последних прядей волос цеплялись за череп.
Из глубоких впадин его худого лица на нее смотрели поразительные бледно-голубые глаза.
«Константин быстро устаёт, — сказала Ирина, шмыгнув носом. — Но не волнуйся. Он тебе надоест гораздо раньше».
Старик издал гортанный звук, почти рычащий. Ирина снова шмыгнула носом и вышла. Уикс восприняла его кивок в сторону потёртого дивана как приглашение сесть и села, вытащив блокнот. В квартире было так жарко, что её форма начала парить.
«Вы здесь по поводу молодой женщины с улицы Клеманс, да?»
Константин произнес медленным и хриплым голосом.
Уикс моргнул. «Да, откуда вы это знаете, сэр?»
Он тихонько фыркнул. «Потому что Бог решил наказать меня, оставив разум сильным, даже когда тело мне изменяет. Мои глаза больше не позволяют мне читать, поэтому я каждый день сижу у этого окна и наказываю себя, наблюдая за жизнью других». Он указал на бинокль. «Всегда наблюдаю. Что ещё мне делать с оставшимся мне временем?»