– Значит, по-вашему, он притворяется, – заключил психиатр.
– Боюсь, что да. И здесь в игру должны войти вы, доктор.
– Чего вы от меня ждете, госпожа прокурор?
– У нас нет достаточных оснований, чтобы предъявить ему обвинение, и он это знает. Вы должны сказать мне, в состоянии ли он что-либо понимать и действовать осознанно.
– А если да, что его ожидает?
– Я смогу предъявить ему обвинение и допросить его официально, не опасаясь, что потом какой-нибудь адвокат выразит протест, пользуясь глупой придиркой.
– Но… Вы же сами мне сказали, что авария обошлась без жертв. О каком обвинении тогда идет речь, простите?
Майер ответила, выдержав паузу:
– Вы это поймете, когда его увидите.
Его поместили в амбулаторию. Открыв дверь, Флорес увидел человека, сидящего на одном из маленьких кресел перед столом, заваленным бумагами. На нем было темное кашемировое пальто, сидел он сгорбившись и, казалось, даже не заметил, что кто-то вошел.
Флорес повесил куртку на вешалку и потер закоченевшие руки.
– Добрый вечер, – сказал он, подходя к калориферу удостовериться, что тот включен.
На самом деле это был всего лишь предлог, чтобы занять позицию напротив человека и точно определить его состояние, а прежде всего – понять, что же имела в виду Майер.
Под пальто на Фогеле был вполне элегантный темный костюм с дымчато-голубым галстуком с растительным орнаментом, из кармана пиджака выглядывал желтый платок, манжеты белой рубашки украшали золотые овальные запонки. Единственно, что костюм был помят, словно его носили, не снимая, целую неделю.
Не отвечая на приветствие, Фогель на миг поднял на врача глаза. А потом снова уставился на сложенные на животе руки.
Психиатр спросил себя, что за странный вираж судьбы вновь усадил их друг напротив друга.
– И давно вы здесь? – начал он.
– А вы?
Его визави сохранял серьезность, а Флорес рассмеялся удачной шутке.
– Да без малого сорок лет, – ответил он.
Со временем амбулатория разжилась мебелью и всякими причиндалами и теперь выглядела тесной. Психиатр отдавал себе отчет, что постороннему взгляду вся эта мешанина может показаться несуразной.
– Видите вон тот старый диван? Он достался мне в наследство от предшественника, а вот стол я выбирал сам.
На столе стояли фотографии родных Флореса в рамках.
Фогель взял одну из них и теперь разглядывал, держа в руках. На ней Флорес и все его многочисленное семейство были сняты летом в саду за барбекю.
– Прекрасная семья, – бегло заметил Фогель.
– Трое сыновей и одиннадцать внуков.
Флорес очень любил эту фотографию.
Фогель поставил фото на место и принялся оглядываться вокруг. На стенах, кроме диплома, похвальных и благодарственных грамот и рисунков, подаренных внуками, красовались трофеи, которыми Флорес особенно гордился.
Он занимался спортивной рыбалкой, и на стенах образовалась целая выставка чучел особенно интересных рыб.
– Когда есть возможность, я все бросаю и отправляюсь на какое-нибудь озеро или на горную речку, – сказал Флорес, – и таким образом вхожу в согласие с мирозданием.
В углу стоял шкаф, где разместились удочки, крючки, блесны, лески и все, что необходимо для рыбалки. Со временем комната совсем перестала походить на амбулаторию. Это была его нора, его личное пространство, и ему становилось грустно при мысли о том, что через несколько месяцев он выйдет на пенсию и придется очистить территорию и вывезти все свои вещи.
Эти стены могли бы поведать столько историй, а теперь к ним присоединится еще и история о нежданном визите поздним вечером.
– Все еще не могу поверить, что вы здесь, – слегка смущенно заметил психиатр. – Мы с женой столько раз видели вас по телевизору. Вы ведь знаменитость.
Его собеседник вяло кивнул. Либо он действительно впал в состояние спутанного сознания, либо был превосходным актером.
– Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
– Я в порядке, – подтвердил Фогель еле слышно.
Флорес отошел от калорифера и уселся за стол в кресло, которое за все эти годы приобрело форму его тела.
– Знаете что, а вы ведь везунчик. Я только что проезжал мимо места аварии: слава богу, что она произошла с правильной стороны дороги. Кювет, конечно, глубокий, но с другой-то стороны обрыв.
– Туман, – заметил гость.
– Да уж… – согласился Флорес. – Такой морозный туман увидишь нечасто. Я добирался минут двадцать, хотя обычно хватает десяти.
Он положил руки на подлокотники кресла и откинулся на спинку.