Слезы, с которыми я так упорно боролась, чтобы сдержаться, наконец-то высвобождаются, и как только они начинаются, я не могу их остановить. Это приливная волна эмоций, которая требует времени. Мое сердце разрывается, мое горе льется из меня, когда я сжимаю ее подушку и желаю другого исхода.
Я тону в море эмоциональных отходов, когда звонит мой сотовый.
— Мисс Сперо, это Том, медбрат. Вы должны прийти быстро. Вша мать проявляет признаки беспокойства.
Я вскакиваю с колотящимся сердцем. Я хочу задать еще несколько вопросов, но не могу терять время. Я хватаю свою сумку и бегу вниз, где Эс и Пит смотрят телевизор.
— С моей мамой что-то не так. Мы должны вернуться в больницу.
Глава 4
НЕТ МЕСТА ЛУЧШЕ АДА
— В мире есть чудовища, Арианна. Они реальны. Я настоящий.
— Ашер
Я сижу в маминой комнате и смотрю, как машины закачивают в нее жизнь, пока доктор объясняет, что происходит.
— Ее организм слабеет, — говорит доктор Камерон. — Боюсь, у нее осталось не так уж много времени.
— Я ничего не понимаю. — Я подхожу и беру ее за руку, мой палец снова касается странной метки на ее запястье. — Почему машины не могут поддерживать ее жизнь дольше? Разве люди не могут так жить годами?
— Да, некоторые, — говорит доктор. — Но не все. Иногда ущерб слишком велик. Тело слишком слабое. — Она твердая, спокойная, такая уверенная в себе и в своем диагнозе.
Но я не могу смириться с этим. Конец ее истории.
— Сколько у нее времени? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Несколько часов. — Она бросает взгляд на мамину карту. — Может, и меньше. — Когда она поднимает голову, в ее глазах сострадание, но отстраненность, как у врача. Она должна все время видеть смерть. — Мне очень жаль. Жаль, что мы не можем сделать больше. Я оставлю вас наедине, чтобы вы могли попрощаться.
Том, медбрат, который всегда был так добр ко мне, пожимает мне руку и выходит вслед за доктором.
— Простите.
Как только они уходят, и дверь за ними плотно закрывается, я опускаюсь на стул рядом с мамой. Я еще не готова попрощаться. Ещё нет. Не навсегда.
Мой взгляд падает на сумку. У меня все еще есть досье, которое дал мне Ашер. В его записке говорилось, что это покажет мне правду. Я тянусь к нему и разрываю его, расстилая бумаги на краю кровати моей матери. Есть вырезки из газет и полицейские отчеты. Я быстро прочитала их, потом еще раз, уже медленнее.
Потом еще раз. Слово за слово.
Семнадцать лет назад огненная автокатастрофа в Сиэтле, штат Вашингтон, унесла жизни Дэвида Стрэнсона и его двухлетней дочери. Мать, Камилла, выжила с тяжелыми травмами. К полицейскому отчету прилагаются свидетельства о смерти как отца, так и ребенка.
В газетной статье также есть фотография семьи. Мать и отец, улыбающиеся над своим ребенком.
От этой картины у меня кровь стынет в жилах. Это останавливает мое сердце. От этого у меня перехватывает дыхание.
Это та самая фотография, что стоит у мамы на комоде.
Фотография, на которой я с родителями.
Я внимательно изучаю каждый документ. Названия разные, но все остальное то же самое. Даты, дни рождения, физические характеристики.
Я крепко зажмуриваюсь, когда в голове вспыхивают кошмары. Скрежет металла. Запах горелой резины. Повсюду кровь. Крики. Боль. Темнота.
— Ты вспоминаешь. Это хорошо.
Мои глаза распахиваются и смотрят на таинственного человека-демона… вампира, стоящего по другую сторону кровати моей матери.
— Что это такое? — Я стою и сжимаю бумаги в кулаке. — Как все это может быть правдой?
— Я уже говорил тебе, — говорит Ашер, его голос ровный, отшлифованный, гипнотизирующий, — ты погибла в тот день в аварии. Твоя мать заключила сделку, ее душа спасла тебе жизнь. Она была умна. Она выторговала больше времени, чтобы вырастить тебя взрослой. Затем настал срок ее оплаты, и сделки, заключенные с дьяволами, не могут быть нарушены.
Моя рука дрожит, когда я бросаю бумаги на кровать и падаю в кресло.
— Значит, все это правда? Это реально?
— Так и есть. И ты должна решить, хочешь ли ты спасти ей жизнь. — Он многозначительно смотрит на мою мать. Словно по сигналу, ее монитор начинает пищать.
— Это ты сделал? — спрашиваю я.
— Нет. Ее тело слабеет. Сделай свой выбор, Арианна. Распишись кровью, и пусть это будет сделано. В тот момент, когда ты это сделаешь, она стабилизируется.
Я беру бумаги и запихиваю их в сумку, пока персонал больницы не пришел проверить мониторы.
— И ваш контракт гарантирует ей физическую безопасность до тех пор, пока ее душа не вернется к ней? — спрашиваю я, подтягивая к себе сумку. — Она ни в коем случае не умрет? Она вернется в свое тело в полном здравии?
— Как пожелаешь, — говорит он.
Я достаю свиток из сумки и протягиваю ему.
— Запишите это. Включите это конкретно. Что она будет восстановлена в полном и совершенном здравии, когда проснется. Что она не умрет и не пострадает, пока находится в коме. Что вы обеспечите ей самое лучшее медицинское обслуживание, и что все ее счета будут покрыты.
Он приподнимает бровь.
— Очень хорошо. — Достав ручку, он аккуратно вписывает в контракт несколько строк.
У меня голова идет кругом. Моя мать умирает. Мне нужно спешить, но как только я подпишу это, все будет кончено. У меня больше нет места для переговоров.
— Кроме того, я хочу иметь возможность приезжать сюда на один день каждую неделю, чтобы проведать маму и повидаться с друзьями.
Ашер качает головой.
— Ты просишь слишком многого. Это не так просто, как доехать до города.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Ты, кажется, достаточно быстро передвигаешься, когда хочешь. Это не может быть так сложно. Я должна быть в состоянии проверить мою маму, чтобы убедиться, что ты выполняешь свою часть сделки. Я не знаю, почему я так важна для ваших планов, и я уверена, что узнаю каким-то таинственным и гнусным способом, но в то же время, если вы действительно нуждаетесь во мне, то сделайте это.
— Не каждую неделю, — говорит он. — Это уже слишком. Раз в месяц. И только на полдня.
— Хорошо, раз в месяц, но на целый день.
— Полдня или ничего, — говорит он, и я вижу по его глазам, что у меня не осталось места для переговоров. Я сглатываю и киваю.
— Очень хорошо, — ворчит он, добавляя мои слова. Когда Том входит, он возвращает мне свиток.
Монитор все еще пищит, теперь громче. Том переводит взгляд с меня на Ашера.
— Сюда допускаются только члены семьи, — говорит он.
— Я член семьи, — говорит Ашер, улыбаясь.
Том смотрит на меня, как будто хочет убедиться, что все в порядке. Я киваю, он пожимает плечами и проверяет мониторы, его лицо бледнеет, когда он видит показания.
— Мне нужно позвать доктора. Сейчас вернусь.
Он выбегает, и я смотрю на свиток, читая изменения. Тело моей матери начинает сжиматься, и в комнату врывается доктор с двумя медсестрами. Они говорят нам убираться с дороги, и мы с Ашером отступаем, чтобы дать им пространство. Он протягивает мне перо с острым лезвием, которое больше похоже на нож, и наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:
— Чтобы связать нас, нужна кровь.
Я отворачиваюсь от больничного персонала и кладу свиток на столик на колесиках, затем режу себе руку пером. Порез жжет, и у меня слезятся глаза, когда острый кончик пера впитывает кровь. Я нахожу место, предназначенное для моего имени, и собственной свежей кровью подписываю его.
В тот момент, когда я ставлю точку над «и», машины, связанные с моей матерью, замолкают. Я втягиваю воздух, когда горячая вспышка боли обжигает внутреннюю сторону моего правого запястья. Я задираю манжету толстовки и вижу, как на моей плоти формируется выпуклый символ.
Ашер мелькает собственным запястьем.
— Теперь ты принадлежишь нам, — зловеще произносит он. Он берет свиток из моих рук, засовывает его в карман своего костюма и кланяется. — Я дам тебе сегодня закончить твои земные дела. Сегодня вечером ты устроишь свой новый дом в аду.
Я смотрю на маму, которая все еще безжизненно лежит в постели, но на ее лице появляется краска, которой раньше не было. Она выглядит здоровее. Более живой. Врач и медсестры осматривают ее с озадаченными выражениями на лицах.
— Не смотря ни на что, состояние вашей матери стабилизировалось, — говорит доктор. — Я никогда не видел ничего подобного.
Когда я поворачиваюсь, чтобы что-то сказать Ашеру, он уже ушел. Вместо этого я подхожу к матери и держу ее за руку, чувствуя тошнотворный ужас от того, что я только что сделала, но также и странную надежду. Если она выживет, если она вернется в свое тело восстановленной, исцеленной и больше не будет испытывать боли, то это того стоило.
Я надеюсь.
***
Следующие несколько часов я провожу, обдумывая легенду о своем предстоящем отсутствии, которая не заставит меня выглядеть сумасшедшей. И я удивляюсь логистике. Сохраню ли я свою квартиру на случай, если и когда моя мать поправится? Упаковать это? Каковы социальные протоколы для бегства в ад после заключения сделки с демоном-вампиром?
Когда я выхожу из больницы и направляюсь в «Рокси», я готова, но это все еще не легко, когда я говорю им, что ухожу в отставку.
Раздаются объятия и слезы, Шери отводит меня в сторону и прячет конверт с деньгами в мою сумку.
— Береги себя, девочка. И не будь незнакомцем. Бесплатная еда на всю жизнь, прямо здесь.
Я обнимаю ее и целую в щеку.
— Спасибо.
Эс в этот день на работе, и она слышит новости первой. Новости — это моя фальшивая история о том, как тот богатый незнакомец, который пришел в «Рокси» прошлой ночью, предложил мне высокооплачиваемую работу в своей юридической фирме, узнав о моем интересе к юриспруденции, но это означает международные поездки и долгое отсутствие.
— Это также означает лучшую медицинскую страховку. О моей маме позаботятся, и я смогу поддержать ее, когда она поправится, — объясняю я.