Днем Марина устроила ей настоящий экзамен, они даже пофехтовали; пластика Арины была признана «более чем удовлетворительной», дикция и мимика — «все путем, подруга!», и так далее. Сейчас они сидели в Марининой комнате в обществе ее однокурсников. Почти все уже были навеселе, но Арина лишь пригубила сухого. Она не привыкла к таким сборищам, да и пить ей случалось раза два в жизни. Окружающие вели себя, на ее взгляд, развязно, но в этой новизне Арина находила что-то будоражащее и отвлекающее от тревог и забот. Нет, это было здорово!
—Э-э! Да ты совсем не пьешь, я погляжу, — парень, имени которого Арина как-то не запомнила, долил ее стакан до краев, — давай! Ты же почти член славной актерской гильдии! Ну-ка!
—Да я... — признаться, что она вообще почти не пьет, Арине стало неудобно,— у меня завтра экзамен...
—Н-ну и что! Раймонд Паулс, когда в консерватории учился, знаешь как пил? Где только его не лечили, говорят, даже до ЛТП дело доходило. Теперь вот министр культуры! Правда, нынче не пьет вовсе, но ты ж у нас еще не министр культуры! А писатель Вова Шакрен? Только тогда хорошо и писал, когда квасил! Давай-давай!
—Нет, спасибо, просто не хочу.
—Ну... я не знаю, что делать! Придумал! Поэт! Омар Хайям ты наш дорогой, выдай-ка Арине экспромт о пользе бытового алкоголизма! Эй, Леонидыч, очнись! — И агитатор потряс за плечо прикорнувшего у батареи коротко стриженного русоволосого паренька.
Тот вздрогнул и, глубоко вздохнув, сделал изрядный глоток прямо из горла:
—Экспромт? Сейчас, секундочку... А пожалуйста, вот вам:
Если в деле пьяницы, Все сразу устаканится!
Все зааплодировали.
—За нового члена актерской гильдии,— как всегда воодушевленно прокричала Марина Щегол, — до дна!
Отказываться стало просто неудобно. Арина тоже встала и подняла свой бокал:
—Спасибо! — С трудом, но она смогла его осушить. Вот так, залпом и до дна, пусть и легкое вино, она пила первый раз в жизни.
—Я т-требую... ответственного, нет, ответного экспромта, хоть стишок, хоть каламбурчик! — с трудом высказался длинноволосый гитарист.
Арине вновь наполнили бокал. Она растерялась, но отступать было поздно. Не следовало портить всем настроения и сбивать ритм праздника. К тому же, раз пили за нее, то и она должна как-то ответить. Арина, чуть помедлив, протянула руку к длинноволосому.
—Дай-ка гитарку, — сказала она, пытаясь подделаться под принятый на этой тусовке стиль общения.
Под одобрительные возгласы и бульканье льющегося в стаканы эликсира она взяла несколько пробных аккордов.
—Поскольку прошлый тост был за меня и поскольку певцы — тоже актеры, считайте, что этот пассаж посвящается всем вам.
Все притихли, и Арина простым перебором начала наигрывать сразу узнанную всеми мелодию популярного барда; затем тихим голосом пропела:
Как часто снится мне сон, тот удивительный сон,
В котором рок-н-ролл танцует сам Кобзон!
—Браво!!! — закричали все, а поэт Леонидыч, вновь неожиданно очнувшись, добавил:
И вовсе будет уж сном, что все уедем потом
В веселый город под названием Бостон!
—До дна! — провозгласил длинноволосый, отбирая у Арины свою бесценную машину о шести струнах.
Второй бокал Арина осушила уже с меньшим трудом.
«Нет, все, завтра первый тур, первый тур...» — вспомнила она через полчаса, почувствовав головокружение и чью-то мужскую руку на своей талии.
Ее слегка укачивало, она с трудом добралась до «своей» комнаты, тщательно закрылась изнутри. Зато глубокий и крепкий сон охватил ее сразу, как только Аринина голова коснулась подушки.
Лето, особенно его середина, — самое спокойное время для отпускников, туристов и пенсионеров. Да и на продолжающих функционировать предприятиях люди становятся обыкновенно вялыми, как сонные зимние мухи в теплых помещениях.
Но зато куда более активно ведут себя торговцы безделушками и экскурсионные зазывалы. На центральных улицах города можно оглохнуть от усиленных мегафонами воплей: «Посетите!» — «Замечательная водная прогулка!» — «А кто хочет по Пушкинским местам?!» — «В салоне автобуса осталось последнее место!»
Но самое суматошное время наступает для абитуры: середина лета, пора экзаменов, испытаний! Собрать нужные документы, успеть их подать в выбранный вуз, собеседования, экзамены, все такие разные... А в то же время так хочется выкроить денек и — на пляж, на встречу с друзьями... Суматоха! Поэтому и эта глава получится несколько сбивчивой. Но, может, это не станет серьезным испытанием для читателя?
После ночного побоища Лене пришлось выдержать довольно неприятную сцену. Аль-Борисыч был зол, как Аль-Капоне или Диллинджер. Убивать он ее не стал, но пару увесистых пощечин отвесил: