— A y тебя, по тем же слухам, вроде бы тоже «папик» завелся: деньги присылает с курьерами, к самому Лэй Циню пристроил. Или ты с китайцем просто перепихнулся, что ходишь в такое дорогое место бесплатно?
«Стерва! С каким удовольствием дал бы сейчас по морде! Нет, не обманывай себя, никакого удовольствия это тебе не доставит. Не стерва, глупа еще, не дай Бог в восемнадцать лет нахватать столько кайфа от жизни, это ведь как пьянка, как ширево: чем больше выпьешь, чем прочнее сядешь на иглу, тем страшнее отходняк, тем ужаснее будут ломки».
Ожидавшая бурной реакции Лена заметила, как по губам Коли скользнула уже знакомая ей грустная улыбка. Неизвестно откуда к ней подобралась щемящая нервы тоска.
— Счастливо! — Коля развернулся и пошел к другому выходу из института.
Лена метнулась в ближайшую аудиторию. Она неожиданно почувствовала слезы на ресницах и закрыла лицо руками. «Я не понимаю! Я ничего не понимаю, что происходит со мной, Господи! Господи! „И не введи нас во искушение", меня-то, меня за что ввел „во искушение"! Нет, надо бросать „папика". В высший свет — ха! — он меня уже ввел, остается найти работу и перебраться куда-нибудь подальше: от родителей, от „папика", от этого Коли... Колька, прости меня!! Я не могу тебе это сказать, но я могу вот так, может, моя мысленная просьба долетит до тебя!»
Она отняла ладони от лица. Глаза были уже сухи. Маленькое зеркальце, косметичка. «Надо привести себя в порядок, обещала сегодня идти с Аль-Борисычем на какой-то раут во дворец Белосельских-Белозерских».
Лупоглазый Андрей Тимофеевич поджидал Арину с огромным букетом роз. «Я так и знала!» Они пошли перекусить («Вы знаете, Арина, весь день работал, времени даже на чашку кофе не хватило». — «Да и я тоже голодна, все в бегах...»).
Шашлычная оказалась совсем близко от станции метро «Достоевская», на одном из прославленных «Пяти углов». «В Ленинграде-городе, у Пяти углов», — вспомнилась Арине песенка Высоцкого. Лупоглаз расплатился, предложил пойти в репетиционную:
—Знаете, Арина, у художников бывают студии, а у нас есть нечто вроде «репетиционной квартиры». Мы с коллегами как-то скинулись, через СТД одну на всех снимаем. То есть если мастер или преподаватель хочет заняться с каким-либо перспективным студентом индивидуально, то к его услугам большая квартира с роялем, струнными инструментами... Акустика там неплохая. Достаточно места для танца. Надеюсь, вы умеете не только рок-н-ролл, но и танго, вальс...
Квартира оказалась действительно огромной. Три комнаты: две, неизвестно для чего предназначенные, были относительно небольшими, но сама репетиционная просто потрясла размерами. По сути, небольшой концертный зал: где-то под пятьдесят квадратных метров, по углам — концертный рояль, зачехленная лира, столик с несколькими креслицами и придвинутой к нему кушеткой, в четвертом — гигантская пепельница, вокруг которой тоже были сгруппированы стулья. Блестящий лакированным паркетом пол — да, здесь действительно можно танцевать!
—Присаживайтесь к роялю, Ариночка, я пойду на кухню, приготовлю что-нибудь выпить. Вы что предпочитаете?
«А, гори оно все!» Утренние полстакана сухого, затем бокал шампанского в шашлычной, «вчерашние дрожжи» — Арина решила, что терять ей особенно нечего. Это же страшно вспомнить, сколько она выпила вчера. Еще один бокал не помешает.
—Мне лучше вина чуть-чуть.
—Вина, к сожалению, нет, — донесся из кухни голос наставника, — но есть отличный джин «Бифитер» и тоник, настоящий тоник, не тот, которым в ларьках торгуют. Как, джин-тоник с лимоном устроит?
В напитке оказалось гораздо больше джина, чем тоника, но Арину пока ничто не тревожило. Она сыграла что-то на рояле, потом Андрей Тимофеевич попросил ее аккомпанировать и, худо-бедно, ей это удалось, хотя она и не знала ни одного из тех романсов, которые исполнил Лупоглаз. («Подбираете по слуху? Неплохо. Слух у вас есть. А голос? Еще джин-тоник?»)
Арина напела несколько песенок. («Недурно, милая, недурно. Танец, пантомиму я видел, а как насчет того, чтобы спеть танцуя? Постойте, вам же мешает юбка, сковывает движения, да? Так снимайте ее, Аринушка, снимайте!»)
Она на секунду замешкалась. «Ого, „определенные обстоятельства!" Ладно, колготки у меня красивые, блузка длинная, если без юбки, то как бикини получится. А в юбке действительно не слишком удобно, чересчур обтягивает!» Арина кинула юбку на кушетку, Лупоглаз заиграл что-то из Вертинского, а она с таким артистизмом исполнила «Женушка-жена», «В голубой далекой спаленке» и «Джимми», что Андрей Тимофеевич уже почти не смотрел на клавиатуру. Ему было глаз не оторвать от движений Арины, изгибов ее тела, неожиданных пируэтов. Получалось как бы новое прочтение Вертинского. И как получалось! Он прервал мелодию на середине.