—Александр Борисович? Все в порядке. Переговоры могут начаться хоть сейчас. Вы предпочитаете сами провести их? Или я?
—Мишенька, ты же знаешь, я не люблю... присутствовать при сценах, которые иногда начинают закатывать наши... наши партнеры. Так что ты уж сам, сам. А что, встреча прошла на должном уровне?
— Да, один из «Жигулей», как и планировалось. Об этом будет завтра в газетах. А сама встреча — пять минусом. Случайно проходила мимо подружка вашей дочери, вы помните, с косой, что была на боях, на яхте.
—Дурочка, каких поискать! Риск?
—Минимальный. Если вообще есть. Дурочка во-первых, — развзволновалась — два, так что партнера если и успела заметить, то только силуэт в глубине салона,— это три, а потом я принял меры.
—Надеюсь, не...
—Что вы, послал за сигаретами, чтоб в «хвост» не смотрела.
—Доложишь о результатах переговоров. Пока — премиальные только за операцию. Тебе в тройном, тем, кто конкретно занимался «Жигулями», — в двойном. Остальным, как обычно. Ох, доиграетесь, вычту когда-нибудь стоимость машины из жалованья. — Вешая трубку, Александр Борисович Гольдман невольно подумал о том, как все же хорошо позволить себе беззаботно пошутить.
Даже если бы Арина и слушала сводки ГАИ по утрам — что было для нее неприемлемо в принципе, она привыкла тут, в Питере, спать часов до двенадцати после ночных трудов и развлечений, — то, конечно, никак и ни с чем не связала бы сообщение дежурного об автокатастрофе где-то за пределами города, на Московском шоссе. Подумаешь, три трупа в сгоревшей машине. Также она не обратила бы никакого внимания на сообщение питерского «Крим-ТВ» о бесследном исчезновении известного бизнесмена. И уж конечно ей не было ни малейшего дела до какого-то там листка «Нота Бене» Димы Осокина, которго она успела шапочно узнать, в котором какой-то «независимый шведский журналист» Петер Мейбаум посвятил целую полосу якобы имевшим место связям пропавшего бизнесмена с организованной преступностью - Какое ей дело! Приближался вечер встречи с Колей, а еще, если Ленка туда не пойдет — а она и не пойдет, наверное, больно уж занятая,— она ему точно устроит бенц! За оскорбление ее высочества, будущей принцессы фотомоделей, актрис и манекенщиц! За сорванную встречу! За то, что Разумец дулся на нее тогда до самой чи — но не выбрасывать же было такой букетище! Она ему отомстит! По-нашему, по-занзибарски! По-женски точнее!
* * *
Зато Александр Борисович остался очень доволен как сводкой ГАИ, так и информацией, полученной из ГУВД по собственным источникам (эх, еще маленький презент капитану Борисову, но он человечек необходимый, и информация из первых рук и должна дорого стоить!! Никаких сомнений: стопроцентное ДТП. Ему даже понравился разворот в «Нота Бене» — Александр Борисович регулярно просматривал этот листок, как-никак главный редактор — тот самый журналист-писатель, который попортил кровь коллегам из Норильска, да и из Питера, к тому же газету финансировал концерн «Астратур», а до такого уровня даже ему, Гольдману, никогда не подняться! А разворот понравился потому, что даже въедливый и неудержимый швед ничего конкретного не смог раскопать, а главный редактор и вовсе промолчал.
Вот это Маяковский! Вот это ХОРОШО!
Но больше всего ему понравился утренний отчет Миши, всю ночь проработавшего с «партнером»,— где-то теперь его кусочки? Александр Борисович давно зарекся покупав мясо в своих шашлычных. Так, увеличить ребятам премиальные. Но Миша... Конечно, он заслуживает больше всех, конечно, виртуоз, но Аль-Капоне-Борисовичу порой самому становилось страшно оставаться наедине со своим верный замом и доверенным лицом. Отметить бы... нельзя, конец недели.
У всех бизнесменов, честно зарабатывающих свой хлеб, конец недели — самое тяжелое время.
* * *
Дольче вита эль финита? В каком-то смысле — да! Никогда за последние полтора года Лене не было так отчаянно весело: ведь начиналась новая жизнь!
Конец недели! А с понедельника — новая жизнь! Только бы не с мымрой какой-нибудь. А, плевала она на нее!
Лена оглядела себя в зеркало: минимум косметики, потертые джинсы в обтяжку, майка, короткий кожан. Словно полтора года назад! Или в те дни, когда она не требовалась Аль-Борисычу в качестве «золотой булавки». То, да не то! Мосты сожжены, к отчиму с мамой она не прибудет, а от Аля уже выбыла. Лена оглядела свои вещи — да, порядком: две набитые сумки, баул, сумочка змеиной кожи, мини-косметичка, маленький пистолетик — все, что необходимо современной молодой девушке. А пухлой сумочка выглядела оттого, что все остальное пространство было забито деньгами: и русскими, и валютой.