– И все-таки. У многих молодых девушек, на которых вдруг свалились деньги… так сказать… едет крыша. Им хочется всего и сразу. Или в России вы тоже жили роскошно? Наверное, вы из богатой семьи? Новые русские, да?
– О нет! – рассмеялась Фелисидад. – У моей семьи не было даже квартиры с отоплением. Знаете, окраины русских провинциальных городков похожи на деревню. Деревянные двухэтажные дома, туалет на улице. Половину такого дома и занимала моя семья…
– Собственный дом? – не понял Крис.
– Что-то вроде этого.
– Но теперь ваша семья, наверное, в Лондоне? Вы их сюда перевезли?
– Нет.
– Значит, вы часто их навещаете, – резюмировал Кристофер. – Скажите, а родственники видели ваши фильмы? Там, на родине, вы, наверное, национальная героиня?
Кристофер намеренно подлил масла в огонь. Он ожидал, что девушка занервничает и ляпнет что-нибудь такое, о чем предпочла бы умолчать. Что-то такое, что потом – в художественно обработанном виде – обязательно появится на страницах «Светских хроник».
Но Фелисидад нисколько не смутилась.
– Знаете, я не была в своем родном городке несколько лет. Но сомневаюсь, что его жители могли видеть мои фильмы. Кассета стоит слишком дорого, да и немодно это у нас… В смысле, никто так не развлекается. А насчет моей семьи… Если можно, я не хотела бы об этом говорить.
– Но почему? – Он, казалось, искренне удивился. Наверное, любого другого журналиста, задавшего подобный вопрос, смело можно было бы обвинить в настырности и хамстве. Но не Кристофера Магнума. У него были такие удивленно распахнутые голубые глаза, окаймленные трогательно светлыми ресничками, такое наивное лицо…
– Если честно… Не знаю, стоит ли вам об этом писать. Но, вообще-то, я не поддерживаю отношений со своей семьей!
Лицо Фелисидад потемнело, уголки губ поползли вниз – отсутствие улыбки делало ее в сотню раз менее привлекательной. «Даже странно, как на нее вообще обратили внимание кинодельцы, – в очередной раз удивился Крис. – Почему именно эта серая мордашка показалась им достойной славы?» Он так и отметил в блокноте, который держал на коленях: «Первое впечатление – невзрачна».
А та, кому, по мнению Криса, никогда не светило прослыть русской красавицей, тем временем взяла себя в руки и улыбнулась:
– Да, Кристофер. Если можно, не стоит говорить о моей семье. Я готова ответить на любые вопросы, даже самые нескромные – подозреваю, что таких может найтись много… С вашего позволения, закажу себе еще пирожных. Я сегодня не завтракала.
– Да, конечно… Что ж, если о семье вы говорить не желаете… – смирился он. – Но ведь какие-то близкие люди у вас, вероятно, есть… Я имею в виду…
– Имеете в виду, наличествует ли богатый любовник, который финансирует мои картины? – прочла она его мысли. – Вы же удивлены, что я оказалась такой? Ведь я вовсе не кажусь вам привлекательной…
Не было в ее голосе обиды, и она вовсе не пыталась вытянуть из него комплимент – так ему показалось. Просто констатировала факт.
– Почему вы так…
– Я же вижу, – рассмеялась Фелисидад. – На красивых женщин по-другому смотрят. Как на потенциальных любовниц. Я, наверное, вас разочарую, но никакого богатого любовника у меня нет.
«Не так проста, как кажется, – записал в своем блокноте Кристофер, – а может быть, просто хочет казаться умной!»
– Хорошо, богатого любовника у вас нет. А как насчет бойфренда? С кем-то ведь вы встречаетесь?
– У меня много друзей, – расплывчато объяснила она.
– Друзей-мужчин? – не отставал Кристофер.
– Друзей-мужчин и друзей-женщин.
Внезапно она накрыла его руку, покоящуюся на столе, своей. Ладонь у нее была мягкая и горячая, ненакрашенные ногти оказались коротко подстриженными. Крис от неожиданности машинально выдернул руку. Это было так непрофессионально! Обидеть героиню интервью! Теперь она замкнется, и ничего он из нее не вытянет!
Но этот брезгливый жест был инстинктивным. Просто Кристофер вдруг представил себе миллион мужчин, которых ласково гладила по обнаженным спинам вот эта самая влажная ладонь. Миллион требовательных языков, которые раздвигали податливые мягкие губы этой девушки. Миллион настырных пальцев, исследовавших ее тело вдоль и поперек. Миллион пенисов, в конце концов, с которыми было знакомо ее гостеприимное лоно.
– …Что ж, давайте поговорим о мужчинах… если вы не против.
– Как я могу быть против, если согласилась на это интервью. Я уважаю ваш журнал.
«Польстить хочет, – догадался Магнум. – Что ж, приятно, конечно, но это не добавит ей очков».
– Вы помните, сколько у вас было мужчин?
– Приблизительно, – она даже не смутилась. – То есть вы имеете в виду моих мужчин или партнеров по фильмам?
– А есть какая-то разница?
– Конечно. Вам покажется странным, но я довольно строга. Я не из тех, кто напрашивается в койку после совместного похода на танцы. Честно говоря, соблазнить меня нелегко.
– Ну, вы просто, должно быть, устали от секса. Секс – ваша профессия. Вам, наверное, как-то по-другому хочется отдыхать?
Она вдруг расхохоталась, словно услышала смешной анекдот. Крис начал сердиться. Он ее старался задеть, но у нее, похоже, был крепкий панцирь. Ничем не пронять. А только разозлившийся или растерявшийся человек способен сказать правду – Крис это точно знал. И в сущности, его задачей было подставить герою интервью подножку – так, чтобы он больно брякнулся голыми коленками об асфальт и сам же умудрился этого не заметить.
– Вовсе нет, – вернулась Фелисидад к разговору. – Я такая же женщина, как и все. И потом, голый секс для меня ничего не значит. Может быть, это вам покажется пошлым – в наше-то время, – но я за любовь. Партнеров по фильмам, мужчин, с которыми я спала, было много. Точную цифру не назову, скажу только, что больше сотни. А мужчин… Мужчина у меня был один.
Она замолчала и уставилась в стол. Ей подали круассан, и Фелисидад ухватилась за золотистое тесто, как за спасательный круг. Принялась энергично жевать, не глядя на журналиста.
«Это уже становится интересным», – подумал заинтригованный Кристофер. Даже название для этой статьи неожиданно появилось: «Почти девственница». А что – звучит эффектно.
– Один? – переспросил он, увидев, что девушка не собирается продолжать откровенничать.
– Один, – подтвердила она, вздохнув. – Но это было давно. Мы больше не общаемся.
– Детская влюбленность? – догадался Кристофер.
– Нет. Любовь. Настоящая любовь.
– Не хотите рассказать историю ваших отношений? Как вы познакомились и почему в него влюбились?
– Не знаю… Наверное, я плохой собеседник. Все, что я говорю, кажется мне лишним.
– У вас должно быть немало поклонников. Неужели никто вас не интересует? Ну вы же ходите на свидания? – Он намеренно резко перевел разговор на другую тему, собираясь попозже вернуться к этому роковому загадочному мужчине. – Вы же молодая интересная женщина, вам наверняка нравится где-то появляться.
– Вы когда-нибудь влюблялись с первого взгляда, Кристофер? – вдруг спросила она. – Вот так, чтобы сразу и надолго? Словно вас кипятком ошпарили…
– У меня есть девушка, – невпопад ответил он. – Ее зовут Кортни, она модель.
– Значит, не влюблялись, – подытожила порнозвезда. – Жаль. Вы бы меня тогда лучше поняли…
– А он?
– Знаете, меня ведь никто до этого, в сущности, и не любил. Мать считала меня тунеядкой. Мальчики? Конечно, нравилась я кому-то, но это был не такой интерес… Подруги? Была одна, которая в итоге подложила мне свинью. Мелкую такую хрюшку. Но об этом, пожалуй, писать не стоит. Обо мне никто не заботился, понимаете? Поэтому меня сразу подкупил его взгляд. Он волновался обо мне. Я столько всего себе про него насочиняла! Все о нас с ним думала, о нашем возможном будущем. О том, как он сделает мне предложение, несмотря ни на что. Как мы будем жить долго и счастливо и умрем, по закону жанра, в один день…
– Так вы мечтательница? – улыбнулся Кристофер.
– Бывает. Вообще-то, это было необычное чувство… Слишком быстро все произошло. Вот я стою одна на дороге, и ничего у меня нет, даже будущего. А уже через несколько минут в жизни какой-то смысл появился. Так только в кино бывает. И у меня. Я дура.