— Гуляет? Давно пора. Ему по возрасту положено. Седина в бороду… Эка невидаль! Мой вон всю жизнь гуляет и ничего. Да чего ты всполошилась. Я недавно дневники Вырубовой читала, так сам царь Николай с фрейлинами императрицы романы крутил. И Александра Федоровна все про это знала и терпела. А мы его к лику святых причислили. Хотя может эти дневники фальсификация… Может опорочить хотели. Да это не важно. Все равно все мужики гуляют. У них природа такая. Это генетически в них заложено. Измена еще не повод для развода. Да и от первобытного человека они, в отличие от нас, недалеко ушли. У них же все на рефлексах. Словно собачки Павлова. Одни инстинкты. Мы просто прячемся за словами. Назвали инстинкт привычкой. Мол, прогресс. А на самом деле в нас сплошные рефлексы. Никуда твой Лелик от тебя не денется. Помяни мое слово.
Как ни поминала Надя Сонькино слово, но в один прекрасный день Лелик исчез. Ушел, когда она вышла в магазин, и не вернулся. Только утром Надя обнаружила исчезновение двух чемоданов, дорогих костюмов, рубашек и новой обуви. Больше из дома ничего было не взято. После обзвона отделений милиции, больниц, моргов, осторожного узнавания у друзей, она, наконец, поняла, что ее бросили.
Подруга Соня примчалась через час. Надя припала к ее плечу и зарыдала.
— Сонька! Как же ему не стыдно! Я жизнь на него положила. Институт бросила! На работу не хожу. Все быт ему благоустраиваю. А он! Двадцать лет жизни псу под хвост! Хорошо хоть дочь замуж успели выдать! Как же я теперь одна жить буду? — ревела она в давно промокшую подружкину жилетку.
— Да не переживай ты раньше времени. Деньги у тебя есть. На работу бежать не обязательно, хотя я бы тебе это порекомендовала. Может, забудешься. И главное! Не забывай про условные рефлексы. Знаю я твоего Лелика. Через месяц вернется.
Но месяц прошел, а Николай Васильевич домой не возвращался. Он упивался своим счастьем. Мыл Марину в ванной, устилал кровать лепестками роз и самое главное, каждый день занимался с ней сексом. Он даже сам удивлялся. Словно второе дыхание открылось. Так, правда, продолжалось не долго. Через два месяца такой насыщенной событиями жизни он стал сдавать легко завоеванные позиции. От секса стал отлынивать и ввел его в нормальный для себя режим, два раза в неделю. Цветочницы стали его забывать, а Марина, не дождавшись любовных ласк в ванной, стала мыться сама.
Привычки, приобретенные за долгую супружескую жизнь, начали брать свое. И притом не забывайте, он же занимал ответственный пост. Этим тоже надо было заниматься. Возникли небольшие сложности на работе. Нужно было сосредоточиться и уделить службе внимание, иначе не ровен час, его место мог занять кто-нибудь другой. Лелика сначала немного, а потом все чаще и больше, новая жизнь стала раздражать. Николай Васильевич с удивлением обнаружил, что в однокомнатной квартире у него нет отдельного кабинета, и он не может остаться один на один со своими мыслями. Да и быт… Ну, например, расстановка Мариной чистой посуды в сушке. Неоднократно он переворачивал тарелки в обратную сторону, но буквально на следующий день они стояли в прежнем положении. Казалось бы, какое Лелик имеет к этому отношение? Ведь на стол ему не накрывать! И, тем не менее… Девушка же старалась изо всех сил. Она прилично готовила, регулярно сдавала рубашки в прачечную, убирала квартиру и при этом оставалась зеленоглазой нимфой! Последнее ей удавалось лучше всего. Думая, что сексом можно удержать мужчину, она регулярно возобновляла свои попытки, забыв, что сорок лет это не двадцать. Партнера все стало раздражать. Через три месяца Лелика замучила совесть.
— Бедная Наденька, — жалел он жену. — Ведь она же абсолютно не приспособленная. Со мной она жила как за каменной стеной, а теперь… Она без меня пропадет, — корил он себя за скоропалительное решение. — Надо было сделать Марину любовницей и, как было бы всем хорошо…
Несколько раз он просил свою нимфу не накрывать яичницу крышкой. Яйца в глазунье должны быть желтыми, а не белыми. Но каждый раз, Марина занятая своим внешним видом и предвкушением любовных утех, об этом забывала. Последней каплей переполнившей чашу терпения многострадального Лелика стали бессонные ночи. Да. Лелик стал плохо спать. Наверное, от переживаний. С трудом, отбившись от посягательств Марины на свое тело, ссылаясь на усталость и головную боль, он лежал и бездумно смотрел в потолок. И тут… И тут Марина захрапела. Нет, не так как пьяный мужик, выводящий рулады, после обильного возлияния. А тонко и нежно. И все же она храпела! Его муза, его нимфа храпит! Да. Это стало последней каплей. Сборы были не долгими. Главное не нарваться на скандал. Скандалы Лелик, ой, как не любил! Стараясь не зажигать свет, дрожа как заячий хвост, он быстро собрал чемоданы, побросав кое-как в них свои роскошные костюмы и дорогущую обувь, тихо прикрыл за собой дверь и был таков.