— Но?! — звонко воскликнула Яна.
— Но дельфинарий будет существовать и без Кости.
— Вот, значит, как? — тихо проговорила Яна.
Не говоря больше ни слова, она встала из-за стола и, демонстрируя злое возмущение, резким шагом ринулась прочь.
Игнат, устало и раздраженно простонав, отправился за ней.
Я продолжала смотреть на море, чувствуя робкие взгляды Сашки, что сидела рядом.
— Лана… — начала она жалобным голоском.
— Не надо, Саш, — попросила я с угрюмой флегматичностью. — Иди за ними, попробуй помирить их.
— А ты?
— А мне нужно побыть одной.
Саша помялась пару секунд, но всё-таки встала и нехотя, медленно побрела вслед за дядей Игнатом.
Я осталась одна, но не почувствовала это и не особо заметила разницу, потому что сейчас, даже в центре внимания самой шумной и развесёлой компании я всё была бы невероятно одинокой.
Закрыв глаза, я старалась не слушать людей, а только вслушиваться в шум морского прибоя.
Я догадывалась о том, как я могла бы помочь Косте. Для меня почти не было тайной, Кто на самом деле стоял за внезапным арестом Стрельцова. Это было слишком очевидно, чтобы не догадаться. Ян Глебович только отдавал распоряжения, на вот пожаловался ему наверняка его избалованный, властолюбивый и мстительный сыночек.
Море продолжало шептать, успокаивать и убеждать.
Я встала из-за стола и направилась в сторону полицейского участка.
К моему удивлению, мне не пришлось настаивать на том, чтобы мне дали увидеться с Костей. При том, что я не являлась его близкой родственницей или адвокатом.
Дежурный полицейский позвал кого-то из сержантов и тот, не скрывая нахальной властной усмешки на губах, проводил меня прямиком к камерам, где сидели задержанные. Меня это порядком удивило: я полагала, что должны быть какие-то специальные комнаты, отдельные помещения для встреч заключенных и их близких.
Вообще странная угодливость полицейских удивляла и одновременно настораживала. Очень скоро я убедилась в причине «любезности» стражей правопорядка, что сидели на зарплате у Жарковского старшего.
С нервным отчаянным рвением я приблизилась к полутемной решетке камеры.
Игнорируя издевательскую самодовольную ухмылку на лице стоящего рядом полицейского, я приблизилась к прутьям решетки и увидела в густом зловещем полумраке тюремной камеры знакомый силуэт.
Он стоя ко мне спиной, на фоне маленького окошка, и смотрел на предзакатные сумерки.
— Костя, — позвала я тихим шепотом.
Он вздрогнул, шевельнулся. У меня радостно подпрыгнуло сердце в груди, я ощутила, как внутри меня, робко и боязливо, затеплился сонм нежных чувств. Как бы мне сейчас хотелось просто коснутся его, взять руку, прижаться всем телом…
— Лана? — Костя, похоже, был удивлён моим появлением.
Он помешкал, а затем приблизился ко мне.
— Лана… тебе не нужно быть здесь, — голос Стрельцова звучал с какой-то странной недосказанной просьбой.
— Что? — не поняла я. — П-почему? Ты всё ещё злишься на меня?
— Я не злюсь на тебя, — заверил меня парень, оставаясь в тени полумрака.— Просто… тебе лучше не быть здесь сейчас.
— Костя, пожалуйста, — взмолилась я. — Дай мне просто увидеть тебя.
— Нет, не нужно. Уходи, Лана.
Я почувствовала, что он не просто так пытается прогнать меня. Стрельцов увиливал от чего-то, пытался что— то скрыть от меня.
Не выдержав, я быстро достала телефон и, прежде чем, Костя успел отойти назад, включила фонарь.
Всего на несколько коротких мгновений, я успела увидеть его лицо при свете смартфона. Всего пару-тройку секунд, пока Стрельцов не успел отвернуться, но этого времени мне хватило.
— Эй! — возмутился стоящий рядом полицейский. — Уберите телефон! Сейчас же! Вы не можете здесь снимать!
Он выхватил у меня смартфон, но я даже не обратила на это внимания, продолжая глядеть на вновь затемненный силуэт Стрельцова.
В коротких обрывках секунд я отчетливо увидела и запомнила избитое, покрытое синяками и уродливыми кровоподтеками лицо Стрельцова. Кровавые ссадины покрывали его лицо и видимую часть рук. У Кости была рассечена бровь, разбиты губы, нос, а левый глаз и вовсе жутко заплыл разбухшим синяком.
— Девушка, вам лучше уйти! — полицейский положил мне на плечо руку.
Я тут же стряхнула её.
— Он не оказывал сопротивление при аресте! — вскричала я сердито. — За что его так избили?! Что он сделал?!
— Если получил – то за дело, — насупившись, ответил полицейский.
— Вы за это ответите! — пообещала я.