У Музыкантского была газетка «Центр», поэтому мы свою назвали «Центр Плюс». Официально это было приложение к журналу «Столица». На презентации первого номера в здании Моссовета на Тверской мы узнали печальную новость: оказывается, одновременно, буквально в ту же неделю, вышел первый номер газеты «Экстра М», взявшей за основу бесплатную будапештскую газету «Экстра». Так вместе, в острой конкуренции, обе газеты и существуют вот уже почти 16 лет. Правда, сейчас у них появился общий хозяин, задумавший консолидировать этот бизнес в одних руках.
К сожалению, «Столица» занимала мое внимание 24 часа в сутки, и поначалу я не контролировал должным образом происходившее в «Центре Плюс». А зря. Мой коммерческий отдел, который, как выяснилось, и до этого воровал деньги из скудных рекламных поступлений в «Столицу», когда ему в руки попала жирная рекламная газета, закусил, как говорится, удила. О масштабах воровства я узнал уже после того, как «Столица» погибла. На уведенные деньги покупались квартиры, дома и даже гостиницы в Испании. Вне всяких сомнений, если бы деньги «Центра Плюс», как задумывалось, шли на нужды «Столицы», сейчас бы журнал процветал и, в свою очередь, делился бы прибылью с «Центром Плюс».
V.
А в 1994 году журнал стал остро нуждаться в деньгах. Уже начал формироваться рынок глянцевой прессы. «Коммерсант» стал выпускать еженедельники, которые печатались в Финляндии на хорошей бумаге. На этом фоне «Столица» имела жалкий вид: тусклые обложки, шершавая газетная бумажка, черно-белая печать. Рекламодатели категорически не хотели давать рекламу в такой журнал. Такая полиграфия была уже вчерашним днем.
Я надавил на своих коллег по «Центру Плюс» и было заключено соглашение, согласно которому мы отдавали им пол-этажа в своем здании на Петровке, а газета должна была профинансировать переход «Столицы» на импортную полиграфию. И вот с 1 сентября 1994 года мы перешли к финнам. Журнал стал совсем другим - красочным, на прекрасной бумаге. Тут же заднюю обложку до конца года у нас закупил банк «Столичный», через месяц стали подтягиваться солидные рекламодатели, например, Siemens. В таком виде мы выпустили тринадцать номеров. Но тут мои коллеги по «Центру Плюс», как раз завершившие процесс переоформления этажа на себя, вероломно разорвали договор со «Столицей», деньги на типографию перестали поступать, а когда я пытался снова надавить на них своим авторитетом, мне напомнили, что я лишь один из учредителей газеты, а все остальные физические лица (кстати, бывшие сотрудники «Столицы»), почувствовав вкус легких денег, совершенно не собираются делиться прибылями не только со своей альма-матер, но и со мной. Мне выделили унизительную зарплату в две тысячи долларов и полностью отодвинули от дел.
Это было настоящее предательство. Я заметался. Вернуться обратно на газетную бумагу мы уже не могли, а на дальнейшую печать в Финляндии не хватило бы средств. К тому времени многие существовавшие на щедрые кредиты издания резко подняли уровень зарплат, а наши журналисты все еще получали деньги, соответствовавшие старым советским представлениям о зарплате работников пера. Выход был один: искать стратегического инвестора. Проще говоря: взять в долю богатого участника.
Я посетил разных крупных предпринимателей. Был у Александра Смоленского, нашего постоянного рекламодателя-спонсора. Он обещал подумать и надолго спрятался. Был у Олега Киселева. Не помню, какую структуру он тогда возглавлял, но был крупным человеком. Был у Германа Стерлигова, в его офисе, помещавшемся в съемной квартире в высотке на площади Восстания. На третьей минуте разговора я понял, что он сумасшедший. Много у кого я тогда побывал.
Разумеется, не мог пройти мимо Гусинского. В здании СЭВа встретился с его замом Зверевым, дал ему бизнес-план, обрисовал ситуацию, почувствовал с его стороны неподдельный интерес. Однако Гусинский отказался от предложения, и теперь я знаю, почему. С одной стороны, у них уже был на выходе проект журнала «Итоги» (который вплоть до изгнания Гусинского так и оставался убыточным, как, впрочем, и вся его «Империя зла»). С другой стороны, оказывается, его друг (и мой сотрудник) Минкин категорически непосоветовал ему иметь со мной дело.
Минкин, которого я, собственно, привел в политическую журналистику, - это отдельная тема, как-нибудь я уделю ему больше внимания. Сейчас ограничусь только одним воспоминанием. На первой годовщине основания НТВ, которое отмечалось в банкетном зале гостиницы «Славянская», я с бокалом шампанского подошел к мирно беседующим Александру Аронову и Александру Минкину. Минкин, который стоял ко мне спиной, моего приближения не видел. И вдруг я слышу, как он говорит Аронову: «Саша, как ты можешь общаться с Мальгиным. Он ведь кагэбэшник, я точно знаю». Я не поверил своим ушам. Мы с Минкиным не ссорились, а напротив, вроде бы даже дружили семьями. Я подошел к нему и потребовал разъяснений. Он промычал что-то невнятное. И позже мне уже многие люди передавали, что Минкин меня поливает по-черному. Причина мне до сих пор неясна. Я, правда, знаю, что Саша очень завистливый человек, всю жизнь мечтал стать главным редактором, но вот не получилось.
VI.
Как бы то ни было, остался только один человек, которому я еще не предложил «Столицу», - это Володя Яковлев, основатель и в то время главный акционер издательского дома «Коммерсант». Володя посоветовался со Смоленским, который финансировал все его начинания, тот (уже подготовленный мной) дал добро, и вот Володя предлагает мне кабальную схему. Мы организуем новое предприятие, в котором мне принадлежит 20 процентов, а ему 80. Он полностью обеспечивает финансирование журнала, но только концепция его должна измениться: в нем должно быть меньше политики, а больше городской жизни и светской хроники. Прижатый к стене финансовыми проблемами, я соглашаюсь на все его условия, даже не торгуясь. Я соглашаюсь даже с тем, что до Нового года «Столица» должна остановиться.
Надо сказать, что даже в самые тяжелые периоды мы не останавливали выпуск журнала. 52 номера в год - по числу недель - это была наша норма. Кровь из носу, но 52 номера должно было выйти. Даже после августовского путча, когда нас на неделю запретили, мы потом выпустили сдвоенный номер, в котором было ровно в два раза больше журнальных полос, чем в обычном. Всего до перехода в «Коммерсант» мы выпустили 209 номеров журнала. Кстати, у меня есть желание вывесить все это в сети, но я пока не представляю, как преодолеть технические сложности.
Итак, с первого января 1995 года стала выходить новая «Столица» - уже в коммерсантовском формате. Читатели, привыкшие к политическому журналу, встретили новшество в штыки. По всем нашим телефонам нам звонили и беспрерывно ругались. Рекламодатели тоже взяли паузу. Коммерсантовское рекламное агентство «Знак» выворачивалось наизнанку, чтобы убедить их дать рекламу. Наконец, когда весной оно их, наконец, убедило, и реклама пошла, Владимир Яковлев принял парадоксальное решение: меня из журнала выгнать, а журнал приостановить.
Позже доброхоты мне рассказали, что пока я работал в ИД «Коммерсант», там, оказывается, бушевали неслыханные страсти. Володю завалили записками о моей несостоятельности. В большинстве записок содержались подробные концепции будущего журнала. Была, например, записка, подписанная писателем А. Кабаковым. Была концепция Глеба Пьяных, ныне реализующего ее в своей программе «Максимум» на НТВ. Ну и была концепция С. Мостовщикова - журнал для городского обывателя. Володя с интересом изучал предложения, не привлекая меня к этой работе. Семена раздора упали на благодатную почву. Он привык быть у себя на фирме единоличным хозяином. Я, как тяжеловес отечественной журналистики, его совершенно не устраивал.