Динни, Олф Брайрли и Морри Гауг застолбили в Мушиной Низинке участок на троих. Они начали с того, что принялись разгребать отвал. Олф чуть с ума не сошел, когда в первый же день нашел самородок в две унции. На следующий день Морри нашел самородок в три унции. Когда Динни делал промывку, каждый раз в ковше оставалась широкая полоса золотого песка.
Почти все старатели в первые же дни находили золото. Но воды становилось все меньше. А число людей и лошадей все увеличивалось. Старатели, экономя воду, пересыпали гальку и песок из одного жестяного ковша в другой, чтобы ветер сдувал пыль, и на дне оставались тяжелые крупинки золота. Этот прием требовал большой ловкости. Олф скоро усвоил его; Морри — не сразу, но работал он тщательнее и стал со временем мастером сухого продувания.
Однажды несколько парней, искавших золото на участке Бейли, наткнулись на богатые россыпи. Дело в том, что опытные старатели сказали, будто все имеют право добывать россыпное золото вокруг пласта, потому что Бейли и Форд застолбили участок под разработку руды. Как бы там ни было, но участок Бейли взяла приступом целая толпа, и началась свалка и драка за золото. Люди шарили в земле голыми руками, отталкивали друг друга и валились друг на друга, охваченные бешеным желанием схватить хотя бы один из этих кусочков красноватого пыльного золота.
Бейли отправился за инспектором, который приехал вместе с ним из Южного Креста. Когда инспектор Финнерти явился на место происшествия, старатели изложили ему суть дела. Инспектор Финнерти заявил, что, согласно действующим правилам, владельцы участков имеют исключительное право на любое золото, найденное в пределах двадцати футов от золотоносного пласта, но что за пределами этих двадцати футов каждый может делать заявки на россыпное золото. Как только Динни понял, куда гнет инспектор, он выскользнул из толпы и застолбил участок возле того места, где только что рылись в земле старатели, и тут же принялся за работу. Вечером он показал своим товарищам двадцать унций золота.
— В этих горах мы нашли очень много золота, — рассказывал Динни, — и в низине тоже; ее назвали «Картофельное Поле», так как там попадались самородки величиной с картофелину и весом в четыре, пять и даже семь фунтов.
С каждым днем в лагерь прибывало все больше народу — верхами, в повозках, пешком. Фургоны подвозили продовольствие и людей. Партии старателей отправлялись в кустарниковые заросли, исследовали местность во всех направлениях. Динни охватило беспокойство. Россыпное золото его не слишком привлекало. Он хотел большего: отправиться в разведку, найти жильное золото и взять разрешение на разработку руды, с тем чтобы действительно нажить состояние. Олф и Морри согласились работать на старом участке, пока Динни будет в отлучке.
Вскоре из Южного Креста в Кулгарди начал ходить дилижанс. Появились караваны верблюдов. Когда огромные животные в сопровождении погонщиков-афганцев зашагали по низине, покачиваясь и четко вырисовываясь на ясном голубом небе, пейзаж принял какой-то новый, чужеземный характер. Среди старателей и рудокопов, акционеров, агентов промышленных компаний, содержателей кабачков, торговцев мясом и бакалеей, привлеченных сюда золотой горячкой, можно было увидеть представителей всех национальностей земного шара.
Продажа спиртных напитков была запрещена. Но виноторговцам удавалось обмануть бдительность полиции. Вначале констебль Мак-Карти, прибывший вместе с инспектором, зорко следил за продавцами грога. Поймав одного из них с поличным, он вылил целую партию рома в песок, а одну бутылку сохранил в качестве вещественного доказательства. Дело разбиралось в Южном Кресте, там констебль Мак-Карти и предъявил эту бутылку в подтверждение того, что такой-то продавал спиртное старателям на приисках. Бутылку откупорили. В ней оказалась вода, и дело было прекращено.
— Кто-то здорово разыграл констебля с этим ромом, — смеялся Динни.
К октябрю четыреста человек стояло лагерем в низине, вдоль золотоносного пласта и на плоскогорье, поднимавшемся к востоку, туда, где по обеим сторонам широкой пыльной дороги уже начинал вырастать город. Жизнь стала дорожать. Вода стоила несколько шиллингов за галлон, и ее не хватало. Мука и сахар — один шиллинг семь пенсов фунт, мясные консервы — три шиллинга, масло — шесть шиллингов за банку.
Ходили слухи, что Бейли и Форд продали свой участок Сильвестру Брауну за четырнадцать тысяч фунтов. Продолжали поступать сведения о новых находках и о богатой золотом руде на участках Леди Форест и Маунт-Берджесс.