Старагон закрыл глаза. Эти споры бессмысленны. Нужно немного поспать перед решающим днём, а потом приступать к подготовке, а они вместо этого спорят. Как же всё это бессмысленно!
Дверь распахнулась, и в зал вошёл магистр Дардарон. Вид его был неважный, по телу, на котором почему-то не было никакой одежды, бежал полосы синяков и даже порезы, кожа была грязной. Кажется, Старагон понимал, где побывал магистр.
— Дардарон! — Гилон, обрадованный, схватил с пола тряпьё и мигом накрыл друга. — Что произошло? Транон предал нас?
— Нет, — прозвучал угрюмый ответ. — Он никогда и не был на нашей стороне. Всё это время он работал на Каганат. Сейчас, когда я пришёл к нему, он отобрал монету и отправил её к гэльвам вместе с мурфом-вороной. К полудню она уже будет там.
Ученики тоже столпились вокруг учителя, внимательно слушая.
— Значит, всё? — спросил Гилон. — Всё кончено?
— Нет. Далеко не всё кончено. То, как он яростно сражался за эту монету, а потом точно так же пытался отнять у меня другую, говорит об одном: других монет нет. Эти две единственные, и поэтому они так нужны гэльвам. С обеими монетами и одним магом они могли бы присылать сюда столько войск, сколько им вдумается, но только с одной они смогут прислать лишь одну группу. Где вторая монета?
Гилон достал из кармана золотой кругляш.
— Думаешь, её нужно спрятать? А лучше выкинуть куда-то подальше! Или даже в море!
— Нет. Этого делать нельзя, — Дардарон получше укутался в тряпьё. — Во-первых, если у них вдруг есть какой-то прибор для поиска, то они найдут её, уж лучше самим охранять. А во-вторых, гэльвы тоже люди, и они тоже будут хотеть убраться отсюда домой. А если у нас на руках будет единственный предмет, позволяющий сделать это, то мы, быть может, сумеем сторговаться при определённых обстоятельствах. В любом случае, даже если они отберут монету, будет лучше, что у них есть способ убраться отсюда, чем если у них этого способа не будет. Нам нужно отобрать у них ту, первую монету, а эту, наоборот, отдать.
— У тебя есть план? — магистр Гилон выглядел ещё более испуганным, чем до появления Дардарона.
— Нет. У нас есть время, пока мурф будет лететь до Каганата, потом пока гэльвы будут подготавливаться, думаю, до вечера. Составим план и наделаем ловушек.
Магистр огляделся.
— А где повар?
— Наконец-то, ты! — сказал Вильтус Дарма, когда увидел гостя, входящего в помещение. На его удивление, Скилт пришёл один. Довольно смелый поступок для самого опасного и известного преступника в городе.
— Вот как! — усмехнулся Скилт. — А я думал, у вас тут, в высоком обществе, принято вести себя благородно и галантно. Я, значит, приготовился, надел свою лучшую одежду, научился обращаться на «вы», прихожу, а мне тут сходу «тыкают».
Вильтус принюхался. От гостя смердело, как от сарая со свиньями. Хорошо, что он надел лучшую одежду. Будь он в худшей, пришлось бы разговаривать с ним с разных сторон комнаты.
— Почему ты один? Хотел показать свою смелость? — решил Дарма высказать своё удивление вслух.
— А чего мне бояться? — Скилт снова усмехнулся. — Если меня схватят, вы же меня и освободите. У нас ведь совместное дело, разве нет?
— Освободить и дать повод гражданам сомневаться в законе? Вот ещё. Ладно, хватит петлять словами. Я не дурак. У тебя неплохо получается притворяться настоящим Скилтом, но не идеально. Я знаю, что он использует вас, своих подставных личностей, чтобы никто не знал его истинного лица и никто не мог с ним расправиться…
— Ну, даже если бы я был подставным лицом, вы же понимаете, что я бы не мог согласиться и раскрыть себя. Поэтому, я говорю нет, а вы там думайте себе, что хотите. Давайте приступим к делу.
Вильтусу стало смешно. Вот как этот человек готовился к встрече с человеком из высокого общества! Обращается на «давайте»! Впрочем, поправлять его нет никакого смысла, ведь завтра их небольшой союз прекратится, и Дарма надеялся, навсегда.
— Перейдём, — деловито сказал он, кивая головой. — Казнь назначена на три часа дня, но состоится она в итоге и того позже.
— Насколько вы уверены, что придёт много людей?
— Полностью уверен. Когда мы впервые казнили магов, то собрали полную площадь. С тех пор ненависть к магам в народе подогрелась, а теперь казнь не утром, а днём, в удобное для всех время. Людей будет столько, что не всем удастся разглядеть саму казнь. Но ваши слова, я уверен, услышат все. Если не от вас, то от тех, кто будет разносить их в толпе.