— Я не хочу идти в твою комнату, — я цокаю, следуя за ним на кухню.
— Комната Аарона — первая дверь слева, напротив моей. Может, вместо этого ты захочешь осмотреть его вещи.
— Я могу жить, не зная его грязных секретов. Спасибо, — сухо говорю я в ответ.
Колин улыбается мне невинной улыбкой, прислонившись к кухонной стойке.
— У меня есть три варианта для тебя: вариант 1: заказываем пиццу; вариант 2: готовим вместе или вариант 3: я делаю бутерброды.
— Я не голодна.
— Ну, тебе же хуже. Я голоден, а ты сегодня ничего не ела. Так что ты будешь есть, хочешь ты того или нет.
— Поэтому я здесь? — спрашиваю я. И откуда, черт возьми, он знает, что я ничего не ела? Он преследует меня?
Нет, он бы стал. Просто внимательный, я полагаю.
На самом деле чувствую себя странно из-за того, что кто-то присматривает за тобой после многих лет, когда никому не было до тебя дела до этого. Я имею в виду, конечно, Аарон всегда заботился обо мне, всегда спрашивал, как у меня дела… но он никогда не обращал на меня слишком много внимания. Не то, чтобы он должен.
— Ты здесь, потому что я хочу, чтобы ты была здесь, Лилибаг. — наступает пауза, но он также не продолжает говорить. Колин меняет тему.
— Итак, выбери одно.
— Какие бутерброды?
— Наверное, сливочный сыр с желе. Я любил его, когда был маленьким, это одна из немногих вещей, которые я умею готовить.
— Сливочный сыр с желе? — Я повторяю, желая убедиться, что я правильно поняла. Он кивает.
— Почему?
— Только не говори мне, что ты никогда не пробовала.
— Нет, но, думаю, что придётся, — ною я.
— Значит, ты просто ненавидишь вкусную еду, хотя до этого ты никогда её не ела? — он имитирует вздох, прижимая руку к сердцу.
— Я не очень люблю желе, — признаюсь я. — Я также никогда не пробовала бутерброда с арахисовым маслом и желе. Мне это просто не нравится.
— Тогда почему ты выбрала вариант с желе? — спрашивает он, отталкиваясь от стойки.
— Это самый дешевый вариант, — я пожимаю плечами.
Колин делает долгий вдох. Как будто он пытается не сказать каких-то действительно глупых слов.
Его глаза не отрываются от меня, даже когда он подходит ко мне. Он хватает меня за запястье, заставляя следовать за ним наверх.
— Мы заказываем пиццу, — сообщает он мне, когда мы заходим в его спальню. Она больше и аккуратнее, чем я ожидала. Определенно опрятнее, чем моя комната.
Мой этаж украшен книгами, бумагами и одеждой, его — без украшений.
— Колин, — начинаю я, но останавливаюсь, прежде чем продолжить. Как мне сказать кому-то, кого я едва знаю, что я больше не могу позволить себе пиццу?
Я уже пожертвовала большую часть того, что у меня было, на благотворительность, когда решила, что не хочу больше жить. Не то чтобы мне это больше было нужно.
— Я плачу, не волнуйся. — Он смотрит на меня с огромным вопросительным знаком на лбу. — Ты мой гость.
— Я не люблю, когда люди платят за мою еду.
— Так, в чём проблема? Тебе не нравится пицца?
— Нет, — смеюсь я, — нравится. Я просто не могу себе этого позволить в эти дни.
— Как? — его брови сходятся. — Звучит поверхностно, я знаю, но это же пицца. И я знаю, что у твоей семьи есть деньги.
— Неправильно, — говорю я ему. — У моего отца есть деньги. Следовательно, Аарон живет богатой жизнью. Я, наоборот, живу на 450 долларов в месяц, чего обычно более чем достаточно.
Колин смотрит на меня в шоке. Он не двигается, не говорит, даже не дышит, я думаю.
Хотя я понимаю. Колин вырос богатым, он родился в причудливой жизни. И я считаю, что его пособие выше, чем ежемесячно зарабатывает моя мама.
— Моя мама работает учителем в средней школе. У нее типа что? 4000 долларов в месяц?
— Это не так уж плохо, — он делает паузу. — Ты здесь на стипендии? — ещё одна пауза. — О Боже, я звучу как высокомерный придурок, не так ли?
Сжав губы в тонкую линию, я не спеша говорю:
— Есть такое
— Прости, — говорит он. — Я не хотел тебя обидеть или что-то в этом роде. Впрочем, я искренне спрашиваю. Ты здесь на стипендии?
— Нет, Колин. Я продолжаю ежемесячно получать сумму, которую плачу за обучение, на свой банковский счет. Это от кого-то, кого я не знаю, но я предполагаю, что это от моей матери. Раньше она чувствовала себя плохо из-за того, что я бралась за две работы, чтобы оплачивать их сама. В следующем месяце пришли платежи от неизвестного мне имени. Я думаю, она работает на второй работе, чтобы оплачивать её сама. Она никогда бы не призналась в этом, поэтому я никогда не спрашивала. Я сохранила одну работу, чтобы зарабатывать на жизнь, но бросила другую. Теперь, неделю назад, я уволилась и со своей единственной другой работы, потому что она мне действительно больше не нужна.