- Да. - хором ответили мы с Ирой.
Я, как и было велено, отправилась в кабинет. Прежде выскользнув на улицу и закинув свою сумку в отцовскую машину под сиденье, чтобы папа ее не заметил и не стал задавать вопросов. В кабинете я столкнулась с небольшой проблемой. Как эту доверенность писать-то? Но вспомнила, что у отца где-то был ежедневник водителя, в котором были готовые бланки доверенностей, в который требовалось только вписать данные. В поисках этой книжицы я забралась в его секретер. После пятиминутного перебирания разных книг, папок и просто бумажек мой взгляд упал на одну, ничем с первого взгляда не примечательную.
Это было что-то медицинское. На листе А4 мелким шрифтом было написано много непонятных мне фраз и слов, смысл которых сводился к одному. К диагнозу. Я не удержалась на ногах и села прямо на пол. Просидела так несколько минут. Поднялась. Протянув руку, безошибочно вытащила искомый ежедневник и аккуратно вырвав бланк с доверенностью заполнила его. После чего уселась в кресло и стала перечитывать врачебное заключение более вдумчиво. За этим занятием меня и застал папа через некоторое время.
- Даринка, ну ты чай-то идешь пить? - спросил он весело, но увидев, что я держу в руках перестал улыбаться, вошел полностью в кабинет и тихо прикрыл за собой дверь.
- Даринушка, послушай...
- Ты собирался сказать мне? - перебила его я.
Он виновато опустил голову и отрицательно помотал ею.
- Нет. Не собирался.
- Почему? - с горечью в голосе спросила я.
- Я не хотел, чтобы ты мучилась ожиданием неизбежного. Не хотел, чтобы ты меня жалела и таскала по врачам. Опухоль неоперабельная. Я пью экспериментальные таблетки, которые пока помогают. Я живу полной жизнью. И хочу жить так до конца, когда бы он меня не настиг.
Я понимала его позицию. Я бы и сама, наверное, поступила так же. Но все-равно мне было обидно. Безосновательно, по-детски. Мне было обидно, что отец не доверился мне.
- Ирина тоже не знает? - я пыталась сдержать слезы и потому смотрела в сторону. Отец подошел ко мне чуть слышно и взял в ладони мое лицо.
- Вот видишь, милая? Ты уже плачешь, будто оплакиваешь меня заранее. Не надо. Перестань. - уговаривал он меня. По сравнению с этим известием, все мои другие беды померкли и забылись, зато это сдержать было невозможно, и я бы разревелась в голос, если бы папа внезапно не ударил меня по щеке. Не сильно, но отрезвляюще.
- Так! - строго проговорил он, - А ну не истерить! Посмотри на меня - я полон сил и энергии! И не надо хоронить меня раньше времени! Я счастлив сейчас! Господь всемогущий сделал мне такой подарок, возможность остаток дней прожить счастливым в окружении самых дорогих для меня людей: любимой женщины и любимой дочери. И я намерен эту возможность использовать, а не проваляться в больничной койке в ожидании конца. Поняла?
- Угу. -кивнула я головой.
- Успокоилась?
- Угу.
- Вот и хорошо. - он крепко меня обнял, - Жаль, что ты не смогла поехать с нами из-за работы, но это не последняя наша поездка. Я просто так не сдамся, ты не думай. Без лечения себя не оставлю. Так что еще поживем. А теперь пойдем пить чай.
Перед чаем были котлетки с картошечкой и квашеной капустой. Готовила Ирина и, надо признаться, готовила превосходно. Я хоть тоже не бездарь какой, но оценила. Казалось бы, такая простая еда, а вкусно-то как!
Потом и чаю попили, как положено. Поговорили. Ирина все пыталась расспросить меня про работу, про Артема, но я ловко уклонялась, переводила разговор на нее саму. Так и узнала, что ей тридцать лет, что закончила она консерваторию, а работает администратором ресторана, где и познакомилась с моим отцом. История обычная. Я вот тоже закончила педагогический. А работала до сих пор бухгалтером.
Но пришло время выезжать в аэропорт. На заднее сиденье села Ира и на мою сумку внимания не обратила. Вот и хорошо. До аэропорта доехали без происшествий и в тишине, если не считать бормотание радио. Я проводила папу с Ириной до регистрации и отправилась обратно. В голове была пустота. Я села в машину, включило радио. "Московское время двадцать два часа" - сообщил диктор. Я завела мотор и стала выезжать со стоянки буквально на автопилоте.
Ночная дорога радовала малым количеством машин. В какой-то момент перед глазами у меня все начало расплываться. Я протерла их рукой и поняла, что это текут слезы. Нет! В таком состоянии за рулем сидеть нельзя! Я свернула на ближайшую заправку и зашла в кафе, которое на счастье там имелось. Зашла в уборную смыть слезы холодной водой и решила посидеть немного, выпить кофе и призвать к порядку расшалившиеся нервы. А поплакать еще успею. Потом.
Посетителей в кафе почти не было, по крайней мере тех, кто захотел, как и я отдохнуть от руля. Все лишь оплачивали бензин и иногда покупали что-нибудь в дорогу. Не знаю сколько я так просидела, разглядывая то чашку с кофе, то этих немногочисленных по случаю позднего вечера людей, но в какой-то момент ко мне за столик присела женщина.