– Не отстану, пока не объяснишь толком, что с тобой. Тебя будто подменили сегодня!
И тут он заметил на ее запястье большой кровоподтек (ранее его прикрывал рукав джинсовой куртки, который теперь задрался). Леша был уверен на все сто, что вечером его не было. Наташа ходила в одной майке, джинсовку накинула только ночью, а до этого она болталась у нее на поясе.
– Откуда он у тебя? – спросил Леша.
– Не помню, – ответила Наташа, быстро натянув рукав на запястье.
– А это? – Назаров коснулся синяка на ее шее. Он был в том самом месте, куда ему так хотелось ее поцеловать. Но отметина на засос не походила. Скорее на след большого пальца, который с силой вдавили в шею.
– Я стукнулась!
– Обо что?
– О косяк. Налетела в темноте, когда в туалет шла…
Леша слышал эти сказки много раз. Женщины, которых били мужья или просто приятели, постоянно придумывали вот такие невнятные отговорки, типа налетела на что-то в темноте, споткнулась, ни с того ни с сего потеряла сознание и упала… Бывало, некоторые заявляли, что сами себя душили во сне.
– Огоньков тебя избил? – напрямик спросил Леша.
– Нет, что ты! – запротестовала Наташа. – Он и пальцем меня не тронул…
– А что вы делали все то время, что оставались наедине?
– Разговаривали!
– О чем?
– Тебя это не касается!
– Согласен. Но как только ты скажешь, о чем беседовала с Огоньковым, я уйду и оставлю тебя в покое. Итак?
И Наташа не выдержала.
– Он изнасиловал меня! – закричала она с таким надрывом, будто с этим возгласом мечтала вытолкнуть из себя душевную и физическую боль.
Леша не поверил своим ушам. Как это – изнасиловал? Наташу?.. Эту нежную девочку? Это чистое создание? Да как такое возможно?
– Я убью его! – прорычал он и развернулся, чтобы бежать к машине, прыгать в нее и ехать, ехать туда, где находится сейчас Огоньков. Назаров в тот момент реально жаждал если не его смерти, то крови.
– Нет, Леша, стой! – Наташа вцепилась в его руку. – Не надо, прошу…
– Надо, Наташа, надо…
– Леша, умоляю, не делай глупостей.
Назаров попытался вырваться, но слабая девушка так вцепилась в него, что ему было не сладить с ней, не применив грубой силы.
– Наташа, отпусти меня, – попросил он.
– Нет!
– Но ты делаешь мне больно. – Это было действительно так. Хотя боль его отрезвила. Леше стало ясно, что разобраться с Огоньковым сейчас вряд ли получится. Его просто-напросто задержат его охранники.
Наташа освободила руку Назарова и обессиленно опустилась на ступеньки. Она уткнула лицо в ладони и выдохнула дрожащим голосом:
– Я сама во всем виновата…
– Что ты такое говоришь? – ужаснулся Леша.
– Да, да, сама! – Она подняла на него огромные, полные слез и муки глаза. – Ведь я добровольно пошла с ним в комнату и дала себя поцеловать. А когда Стас начала ласкать мне грудь, не отбросила его руку. Я позволила ему себя трогать. Это было так приятно! А потом он стал вести себя грубо. Начал рычать от возбуждения, больно стискивать мою грудь. Он впился зубами мне в мочку уха. Это отрезвило меня, и я попросила Стаса остановиться. Я хотела только нежности и ласки, а не секса. Я отстранялась, упиралась в его грудь руками. Но он повалил меня на кровать, расстегнул «молнию» на моих джинсах, стянул их до бедер. Я умоляла его отпустить меня. Говорила, что еще невинна. Но Стас твердил одно – ты сама этого хочешь. Если б не хотела, не поехала бы со мной. Так что нечего корчить из себя недотрогу…
– Подонок!
– Возможно… Но он прав. Если девушка отправляется с мужчиной ночью за город, значит, он вправе считать, что она готова к сексу с ним, ведь так?
Леша не ответил. Потому что в принципе все было верно. Но даже если мужчина настроен на секс, а девушка ему отказывает, это еще не значит, что ее можно насиловать. Это в любом случае преступление, и за него сажают.
– Ты будешь заявлять на него? – спросил Леша. – Если да, нам надо ехать в больницу.
Он знал, каков будет ответ. И не ошибся в своих прогнозах. Наташа отрицательно покачала головой.
– Я такая дура, Леша, – вздохнула она. – Я самой себе жизнь испортила.
– Наташа, ты ни в чем не виновата! – А про себя добавил: «Разве только в том, что приняла подонка за благородного рыцаря!»
Наташа отмахнулась от него. Она все для себя решила. И чувство вины навсегда поселилось в ней.
– Я пойду домой, лягу, – безжизненно проговорила она и поднялась на ноги.