— Он упустил возможность посвятить меня в столь ужасный грех молодости. И среди его бумаг я что-то не находил ничего, указывающего на этот факт. — Усмешка исчезла. — Вы что, серьезно?
— Бингхэмптон, штат Нью-Йорк. Вам это о чем-нибудь говорит?
— В связи с Импортуной? Бингхэмптон? Ни о чем не говорит.
— Владеет ли… владел ли он ранчо в Палм Спрингс, штат Калифорния?
— Владеет… владел.
— В самом деле? Может, я в конце концов все-таки напал на след?
Эллери подался вперед.
— На ранчо есть площадка для гольфа?
— Площадка для гольфа? Бог мой, да кто вам рассказал такое?
— Есть или нет на ранчо в Палм Спрингс площадка для гольфа?
— Можете оторвать мне голову, но вам от этого легче не станет. Импортуне так же не могло прийти на ум поиграть в гольф, как добропорядочной матери семейства записаться в герлскауты и уйти в поход. Он считал гольф преступной тратой времени. Нет, у Нино не было площадки для гольфа: ни в Палм Спрингс, ни еще где-либо. У него никогда не было даже клюшки для гольфа. Да он, наверное, и не знал, как играют в этот гольф.
Эллери схватил себя за нос и дернул, чтобы болью заглушить разочарование.
— Среди вещей Нино не попадалась ли вам случайно девятихвостая кошка?
— Что-что?
— Девятихвостая кошка. Плетка, проще говоря. Нам намекнули, что Нино Импортуна любил ею пользоваться. Что вы на это скажете, господин личный секретарь?
Питер вскинул голову.
— Заверяю вас, что отношения наши не были столь близкими, чтобы я мог вам что-нибудь сказать на этот счет.
Питер расхохотался, откинувшись в кресле.
Потом он вдруг перестал смеяться.
— А если вы имеете в виду интимную сферу его жизни, то обращаетесь не по адресу. Тут лучше было бы обратиться прямо к его жене. Но я надеюсь — собственно, я даже уверен в том, что она просто плюнет вам в физиономию.
— Я только что говорил с миссис Импортуна, и между прочим она сказала, что ее супружеская жизнь не так уж…
— Я не стану рассуждать с вами о вещах, которые меня не касаются, — высокомерно ответил Питер. — И вас не касаются тоже.
— Был ли Импортуна любителем женщин? Уж об этом-то вы наверняка знаете.
— Любителем женщин? Но ведь он же был имп… — Питер в ужасе замолчал.
— Импотентом?.. — мягко спросил Эллери.
— Мне не стоило это выбалтывать! Это касается только миссис Импортуна и никого больше. Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сказал. Хотя, конечно, вы не забудете.
— Разумеется, не забуду. Откуда вы знаете, что мистер Импортуна был импотентом? Он что, сам вам рассказал?
— Нет, ни один мужчина не скажет об этом другому, тем более если тот моложе его. А уж такой маленький Наполеон, как Нино Импортуна, и подавно.
— Значит, вы узнали об этом от его жены. Верно?
— Я больше ни слова не скажу.
Эллери тут же любезно переменил тему беседы.
— У меня еще есть вопрос, ответ на который никак не обременит вашу совесть. Заказывал ли Импортуна кому-нибудь скульптуры девяти муз для своей виллы в Лугано? И вообще, есть ли у него вилла в Лугано?
— Вилла есть. Но о заказе на скульптуры я ничего не знаю. Хотя именно я должен был бы знать, потому что как раз в мои обязанности входило бы заниматься этим проектом. Ни одного попадания, Квин. Все в «молоко». Вы что, действительно хотите продолжать эту игру?
— Я начинаю думать, что кто-то нарушает правила этой игры, — проворчал Эллери. — Еще один вопрос, Эннис, и я оставлю вас в покое. Импортуна любил карты? Я имею в виду покер, бридж, канасту — словом, какую-нибудь карточную игру?
— Его абсолютно не интересовали карты и вообще азартные игры. Только игра на бирже. Но когда он играл там, это было скорее искусство, чем ставка на случай.
— А как насчет гадания на картах?
— Нет, положительно, вас кто-то сегодня попотчевал ЛСД. Нино Импортуна не гадал насчет своего будущего— он предпочитал делать его своими руками.
— Кто такой мистер Е?
— А вы резвый молодой человек, Квин, — посетовал Эннис. — Мистер Е? Сейчас, когда империя Импортуна рушится, я могу вам сказать об этом. Мистер Е был его личным экспертом по вопросам рынка — своего рода экономическим шпионом. Когда босс интересовался каким-нибудь новым предприятием, когда чувствовал, что оно на подъеме или ему грозит спад и его можно купить по дешевке— короче, при каждой многообещающей сделке, — он предварительно отправлял мистера Е прозондировать почву. Мистер Е практически жил в самолетах, причем даже верблюды не являются для него непривычным видом транспорта. Свои сообщения он всегда присылал мистеру Импортуне лично и никому больше: ни Джулио, ни Марко.